Женщина, которой я хотела стать

А я ох как скучала по дому. Я даже не могла представить, что меня ждет такой тяжелый кризис идентичности – как личностный, так и с точки зрения характера и собственного чувства стиля. Я привезла с собой в Париж свои прекрасные новые вещи, но Алену они не понравились. Тогда-то он и купил мне обувь на плоской подошве и заставил заказать твидовые блейзеры у своего миланского портного. Стиль женщины и то, как она одевается, во многом отражает ее внутреннее состояние, и я постепенно стала чувствовать себя потерянной и ощущать неуверенность. Расставшись с Пауло, я была в расстроенных чувствах и очень коротко подстриглась, что требовало частых походов к парикмахеру, а я не делала этого уже много лет. Впервые я стала чувствовать, что старею, и начала курс еженедельных процедур для лица. Несмотря на то что я жила в Париже, эпицентре моды, я отреклась от моды и всего, что построила. Новая линия и магазин в нью-йоркском отеле Sherry-Netherland больше не имели для меня значения. Вскоре после своего переезда я все это закрыла и продала свою квартиру на 5-й авеню.

Строя свое счастье в Париже, я скучала по детям и писала им каждый день. Я проводила время с писателями и открыла небольшой издательский дом Salvy – это принесло мне огромное удовольствие и гордость и стало одним из основных положительных моментов во время этого странного, но поучительного периода моей жизни. Мне очень нравилось устраивать литературные салоны у себя дома и быть издателем, но все же я поняла, какой женщиной не хочу становиться.

5

Матч-реванш

Будет лукавством, если я скажу, что, когда в 1990 году я переехала из Парижа в Нью-Йорк, я быстро вернулась к себе настоящей и вновь обрела уверенность в себе. Я была потеряна. Мой бизнес, точнее то, что от него осталось, находился в плачевном состоянии. Лицензии продавались и перепродавались, вследствие чего мои дизайны потеряли свою оригинальность. Моя косметическая линия исчезла в процессе слияний и поглощений, и единственным, чему удалось выжить, был легкий, сексуальный парфюм, названный в честь моей дочери, но и его было не узнать: его новый владелец Revlon сделал флакон фиолетовым и изменил аромат.

Я не просто потеряла свой бренд, я чувствовала, что утратила то, что определяет меня как личность. Я не осознавала, насколько сильно мое самоощущение было завязано на работе. Я больше не понимала, кто я такая. Мои дети тогда учились в Брауновском университете и стали прекрасными молодыми людьми. Я очень ими гордилась, а вот собой – нет.

Какой же я была дурой! Изменив себя, я себя потеряла. Наивно продала лицензии на производство товаров под своим именем без всяких ограничений, своим обязанностям по ведению бизнеса предпочла служение мужчине, и все это привело к тому, что бренд потерял свою индивидуальность и большую часть своей прибыльности. Мой доход от лицензионных платежей упал примерно на 75 процентов. Когда я бывала в офисах нескольких оставшихся владельцев лицензий, они практически не обращали на меня внимания и игнорировали мои идеи. Я больше не представляла для них ценности – в их глазах я была просто модельером, который когда-то давно выпускал модные платья, и они только и ждали, чтобы я оставила их в покое.

Когда мне было 25 лет, меня называли вундеркиндом. Когда мне исполнилось 40, я стала лишь отголоском прошлого. Я снова начала выпрямлять волосы. Я ненавидела то, во что превратились вещи, которые выпускались под моим именем, и не могла их больше носить. После легких платьев из джерси, саронгов балийского периода и твидовых блейзеров из моей парижской жизни моей новой личной униформой стали кутюрные жакеты YSL, облегающие юбки от Alaïa и узкие брюки от Romeo Gigli. В попытке идти в ногу со временем я заказала роскошную кутюрную одежду от нового талантливого французского дизайнера Кристиана Лакруа – платья с большими пышными юбками и богато расшитые жакеты. Те вещи были прекрасны и соответствовали духу времени, но не мне самой. Я практически их не носила.

Я думала, что моя неуверенность была заметна окружающим, но оказалось, что нет. Художница Ан Дуонг, которая в то время была моделью у Кристиана Лакруа, а затем стала моей близкой подругой, помнит, как впервые увидела меня в его модном доме в Париже. «Ты примеряла вещи Кристиана и поразила меня своей красотой», – сказала она мне недавно. Я не могла поверить услышанному. Я помню, что в тот день чувствовала глубокое отчаяние и уж точно не ощущала себя красивой. Это вновь подтвердило тот факт, что незнакомая женщина может казаться идеальной, но это не всегда означает, что она сама ощущает себя таковой. Я уж точно себя такой не чувствовала. И хоть сейчас я уделяю много времени общению с молодыми девушками, рассказывая им, что они должны стать для себя лучшими друзьями и что счастье заключается в уверенности в себе, в тот потерянный период своей профессиональной жизни я была сапожником без сапог. Я толком не знала, кто я такая.