Женщина-лисица. Человек в зоологическом саду

Этот зверь обитает в густых лесах, за высокими холмами,Или в расселинах среди острых, обрывистых утесов;Осторожны и ловки его повадки, ум изворотлив;Движенья быстры,Приспособлены ко всякой надобности,Карабкается ли он по высоким стволам деревьевИли качается на длинной ветке.Перед ним темные глубины неизмеримого потока,

За ним — молчаливые ущелья одиноких гор.Ветки и прутья — его качели,По гнилым сучьям переправляется он черезОпасные места; скачок за скачком,Будто мотылек, порхающий в кронах деревьев.Иногда он бродит с больным рассеянным видом,Затем внезапно появляется,Сияя от радости. Он прыгает вверх,Становится на дыбы, потом удирает.

Он показывает когти, скалит острые зубы,Танцует на глине, вязкой и хлюпающей,Внезапно поворачивается и легко проходит мимо…О, каким языком можно рассказатьО всех его штуках?Увы, есть то, чтоРоднит его с племенем людей: их сладость — его сладость,Их горечь — его горечь.

Он любит сахар из отстояПивных дрожжей на дне ушата;И если там, где он пройдет, вина оставят люди,Бежит он к чашеИ жадно пьет!Потом шатается, ослепший и тупой,Мрак опускается перед его глазами.Он спит и ничего не знает.Тогда охотники, схватив его за гриву,

Привязывают на веревку и ведут дамой,Чтобы оставить в стойле или во дворе,И днями напролет толпа зевакГлазеет на него, раскрывши рот.

Джо Теннисом подходил раза три-четыре за то время, что Кромарти читал, и пытался начать разговор, но Кромарти не обращал внимания на его замечания и даже не поднимал головы.

К счастью, много публики пришло посмотреть на своего старого любимца Кромарти, который наконец-то вернулся, а заодно и взглянуть на нового чернокожего человека: он вызвал не меньше разговоров, чем некогда сам Кромарти.

Появление публики оказалось очень кстати по двум причинам: во-первых, это отвлекло Джо Теннисона, и он целиком отдался тому, чего больше всего желал в жизни, — демонстрации своей персоны, а во-вторых, Кромарти, совершенно не обращая внимания на зрителей, мог показать себе, что он в состоянии держаться как всегда бесстрастно. Именно благодаря этому негр не мог обидеться на то, что с ним обращаются так, словно его не существует. Я должен пояснить, что Кромарти не имел предубеждения против своего соседа из-за того, что тот был чернокожий, как не был в принципе предубежден против цветных людей. Теннисон вообще был первым негром, с которым он разговаривал. В то же время Кромарти почувствовал к нему антипатию, с течением времени все возраставшую. На другой день, едва войдя в клетку после завтрака, он увидел дожидавшуюся его Жозефину. Она стояла в некотором отдалении, поглядывая на дверь «Обезьяньего дома» (если называть его старым именем), и Кромарти неожиданно для себя крикнул:

— Жозефина, Жозефина, что вы там делаете?!

Девушка повернулась к нему. Ее появление так взволновало Кромарти, что какое-то время он не мог выдавить из себя ни единого слова, а когда это ему наконец удалось, голос его звучал так ласково, как еще ни разу не звучал с начала его добровольного заточения. Жозефина тоже не могла некоторое время смириться с присутствием Теннисона, который сидел, развалясь в кресле, в нескольких шагах от них и вставил в глаз монокль в золотой оправе, чтобы получше рассмотреть ее. Затем он уронил монокль, словно еще не научился пользоваться им, впрочем, так оно и было, негр купил его всего неделю назад.

Время шло, Жозефина так и не смогла ничего сказать Кромарти, она только поздравила его с выздоровлением и добавила, что очень рада, что он снова здоров. Затем она поблагодарила его за то, что он окликнул ее и позволил ей поговорить с ним.