Женщина с прошлым, или В кольце ночных желаний

Максим кивнул Карулину, чтобы тот начинал, и вышел из комнаты. На крыльце он немного задержался, осмотрелся по сторонам и едва заметно вздрогнул от тихого выстрела, раздавшегося в доме. Он быстро сбежал со ступенек, направляясь к машине, но внезапно остановился и обернулся к лесу. То ли воображение ему нарисовало эти темные тени, появившиеся с той стороны, то ли это шли реальные люди – Максим не стал проверять. Он пригнулся к земле и побежал к деревянному сортиру, стоявшему в дальнем углу участка. Притаился там в тени, полностью скрывшей его присутствие. Его сердце бешено колотилось: он убедился, что глаза не обманули его. К дому приближались какие-то люди… Они были еще далеко, но зоркие глаза Максима различили их осторожные движения и приметили оружие, которое они держали в руках. Не понимая, кто эти люди и как они здесь оказались, Максим шагнул назад и всмотрелся в темноту соседнего участка. Там никого не было, казалось, сам воздух холодным пластом лежит на земле и не двигается. Максим лихорадочно обдумывал, как ему поступить. До машины, стоявшей на хорошо просматриваемом месте, добраться так, чтобы не обнаружить себя, не удастся. Оставалось рискнуть и попытаться исчезнуть, уйти по дороге, по которой они сюда приехали. Перепрыгнув через невысокую ограду, со стремительностью гепарда Максим помчался напролом через участки. Хорошо, что небо затянули снежные тучи, лишив воздух прозрачности, это увеличивало его шансы уйти незамеченным.

Быстрая реакция позволила ему мгновенно оценить ситуацию и принять единственно верное решение: бросить всех и сбежать, не предупредив никого об опасности. Он уже не думал о Карулине и оставшихся в доме ребятах, он заботился только о себе.

За его спиной послышались выстрелы. Максим приостановился и с яростью понял, что весь его план сорвался. Из охотника он превратился в жертву, которой будет очень сложно спастись от преследователя. Но кто же раскрыл его намерения? И почему его враг обнаружил себя только сейчас? Этот вопрос не давал ему покоя. Максим тихо выругался, вспомнив, что все документы, его паспорт и деньги находятся в родительской квартире. Если их всех выследили тут, значит, и за квартирой ведется наблюдение. Он остановился, чтобы немного отдышаться, пошарил в карманах, достал бумажник и посмотрел, сколько у него имеется наличных. Двести евро. Достаточно, чтобы добраться до Москвы, если ему посчастливится остановить машину на шоссе. Максим оглянулся и, никого не увидев, помчался к дороге, находившейся в трех километрах от дачного поселка, уговаривая судьбу дать ему возможность исчезнуть раньше, чем его начнут искать.

* * *

Капитан Степанов, сидя в машине, наблюдал в бинокль за домом, где несколько минут назад скрылся Бурмистров.

– Вход не просматривается, – произнес он и постучал пальцем по плечу майора Лысенко. – Коля, ты меня слышишь?

– Нет, твою мать, – буркнул майор, – я глухой! Сам вижу. Но с обратной стороны подъехать к дому было бы опасно. Близко, шумно, подозрительно. Вход отсюда не виден, зато имеется возможность незаметно выйти из леса.

Задняя дверца открылась и в салоне показалась голова Бориса.

– Дверь прикрой! – крикнул Степанов. – У меня и без того зуб на зуб не попадает!

– Ты, видимо, так волнуешься потому, что гадаешь – как тебя завтра начальство «облизывать» будет? – сипло рассмеялся Лысенко. – Что, Макарыч, новую звездочку захотел?

– Отстань, Коля, – скривился Степанов и раздраженно посмотрел на лысую голову майора. – Лысый Лысенко! Надо же, как тебе не повезло – и с фамилией, и с волосами!

Борис затрясся от беззвучного смеха.

– Не скальтесь, – предупредил их обоих майор, вылез из машины и подошел к своим ребятам, чтобы обсудить план действий.

– Штурмовать будут, – улыбнулся Борису Степанов. – Как поживает господин Никлогорский? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Признаться, я был уверен в том, что Михаил Андреевич найдет убийц сына. Но вот что я лично приму участие в их задержании – такое казалось мне маловероятным.

– Жизнь иногда дарит нам подарки, – хмыкнул Борис. – Пользуйся ими молча.

– Борис Аркадьевич, – Степанов проигнорировал последнее замечание, – я ведь правильно назвал ваше имя?

Борис прищурился, словно вспоминая собственное отчество, по которому к нему в последний раз обращались на суде, оглашая приговор.

– Правильно, – сказал он.

– Были ли у Михаила Андреевича какие-либо просьбы? – осторожно поинтересовался Степанов. – Я о трофеях говорю.

– Егерь, черт тебя побери! – заржал Борис. – Всех оставь себе, кроме Бурмистрова-младшего. Этого я увезу с собой.