Женщина в «Восточном экспрессе»

Вынырнув из каменного туннеля, растянувшегося над мостовой, Агата замерла от неожиданности: перед ней раскинулась широкая площадь, всюду сновали люди и голуби. Последние лучи заходящего солнца падали на позолоченные стены собора Святого Марка. Древние камни сияли, словно портал в небесный город, охраняемый крылатым львом.

В проеме центральной арки Агата глянула на часы: репетиция наверняка уже началась. Она помедлила в нерешительности. После развода у нее разладилось с церковью, появилось ощущение чужеродности, неприкаянности. Она даже перестала ходить к причастию – не то, чтобы разуверилась, скорее наоборот, Он разуверился в ней. Разведясь с Арчи, она подвела Господа, нарушила святой обет и хотя иногда захаживала в церковь, чувствовала себя незваным гостем.

Несмотря на колебания, Агата все же направилась к базилике, словно ее тянули невидимые руки. Пройдя под мозаичной аркой, она вступила в прохладный полумрак.

Глаза медленно привыкали к темноте. Порывшись в сумке, Агата вытащила шелковый шарф и повязала на голову.

Опять прячемся?

Насмешливый голос Арчи.

В полутьме двигались фигуры: зажигали свечи, крестились, опускались на колени для молитвы. Ощущение чужеродности усилилось, и лишь музыка удержала на месте: меланхоличный напев скрипки – ровно в тон ее чувствам.

Пройдя чуть дальше, Агата невольно запрокинула голову: купола и своды покрывала роскошная позолоченная мозаика – словно входишь в пещеру, полную сокровищ. Серебряные лампы бросали на окружающий интерьер причудливые блики. Экзотические птицы, рогатые демоны, апостолы с дикими глазами в бурном море, Иоанн-Креститель, достающий Иисуса из реки со змеями…

Звуки музыки исходили из бокового придела, слева от нефа. Агата неуверенно двинулась туда, но путь ей преградил служитель в форме.

– Mi dispiace, non ci sono posti a sedere[11].

Агата непонимающе нахмурилась.

– Мест нет. – Словно из ниоткуда возник давешний молодой человек с поезда. – Можно сесть там, за ширмой.

Агата последовала за ним вокруг колонны, и действительно, в проемах между фризами из резных деревянных драконов и львов, охраняющих вход в часовню, было видно солиста.

– Присаживайтесь, прошу вас. – Молодой человек жестом указал на единственный стул.

– Но это же…

– Нет, правда, я только рад постоять – насиделся в поезде.

Он сверкнул белозубой улыбкой под темными усами.

Стул, хоть и древний, с высокой спинкой, оказался весьма удобным. Агата прислонилась головой к прохладному дереву и рассеянно скользила взглядом по золоченому потолку, позволяя музыке заполнять ее целиком. Казалось, душа отделяется от тела и воспаряет вверх, к загадочным существам. Пожалуй, впервые с момента отъезда она почувствовала себя в безопасности, вдалеке от мучительных голосов и преследовавших ее всю дорогу лиц-наваждений.

Если Господь существует, то музыка – его язык. Агата закрыла глаза, чтобы не отвлекаться, и лишь вдыхала древний, успокаивающий запах старой церкви, отполированного дерева, тающего воска, застоявшегося ладана. Она даже успела задремать, когда голос позади вернул ее к реальности.

– Вы хорошо себя чувствуете?

Перевернутое лицо, черная стрелка усов пронзает нос… Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить: он склонился над ее стулом, оттого и голова набок.

– Вам понравилось?

Темные, как ягоды терновника, прищуренные глаза в этом ракурсе приобрели некий восточный флер.

– Да, очень!

Агата поспешно вскочила, надеясь, что он не заметил ее позорной дремоты.

– Не знаю, как вы, а я умираю от жажды. Не хотите ли чего-нибудь съесть или выпить? У нас еще целый час.

Агата на долю секунды заколебалась. Если бы предложение исходило от мужчины ее возраста или старше, можно было бы подозревать скрытый умысел, но юноша так молод и предложил так простодушно, что она спокойно согласилась. К тому же она в чужом городе, никто ее тут не знает…

– Прошу прощения, я так и не представился. – Он протянул руку. – Макс Маллоуэн.

– Аг… Мэри, – поправилась она. – Мэри Миллер.

Он отпустил ее руку и слегка поклонился.

– Куда бы вы предпочли – в бар или в ресторан?

– Ну… не знаю. Я не очень голодна, но бары как-то не по мне… – Она умолкла, боясь показаться неблагодарной и смешной.

– Вы любите мороженое?

Агата кивнула с куда большим энтузиазмом.

– Неподалеку есть отличное местечко.

Когда они вышли наружу, было уже темно. Молодой человек повел ее через площадь, свернул на улочку, запруженную лавками, где продавали всякую всячину – от сигар до карнавальных масок. Пересекли мост, ведущий к каналу Гвидекки, и вышли к кафе на берегу: свечи на столиках, немыслимое разнообразие мороженого в меню.

– Вы пробовали фисташковое? Очень вкусное. А если вам нравится ликер, возьмите «Амаретто».

Агата призналась в непереносимости алкоголя. Новый знакомый сочувственно покачал головой.

– У меня в Оксфорде была обратная проблема: слишком много кларета и недостаточно усидчивости, как говорили мои наставники.