Женщины Девятой улицы. Том 2

Я действительно предпочла бы иметь на глазах шоры, как у Виллема, которого я считаю олицетворением сентенции Кьеркегора: «Чистота сердца — это стремление к единственной цели». Я была бы совсем не против хотеть только чего-то одного, но меня всегда интересовало очень многое. Однажды я разговорилась в Нью-Гемпшире со священником, который сказал: «Наверное, быть женатым на вас все равно что быть женатым на 20 женщинах». Я тогда еще подумала: интересно, это комплимент или нет?[1447]

Преданность Элен Биллу была непоколебимой, чего нельзя сказать о ее внимании к нему. Постепенно ее освободившееся место в его жизни начали занимать другие женщины. За предыдущие семь лет и у нее, и у Билла случались связи на стороне, но их нетрадиционный союз сохранялся. Однако в 1952 г., отчасти потому, что жизнь Элен стала еще более разнообразной, а отчасти из-за появления в местном художественном сообществе множества пылких молодых женщин, де Кунингов все чаще видели в компании других партнеров. У Билла было так много подружек, что он установил на своем чердаке специальную систему звонков, чтобы знать, кто именно пришел. Женщины, вращавшиеся на этой сцене на протяжении многих лет, например Мэри Эбботт, отлично знали ситуацию Билла и были хорошо знакомы, а то и вовсе дружили, с его все более могущественной женой. Но молоденькие девушки, которые начали заполнять «Кедровый бар» уже после выставки на Девятой улице, либо не были осведомлены о роли Элен в жизни Билла, либо ошибочно полагали, что способны изменить эту ситуацию.

Была среди них одна девушка примерно 25 лет, которая выросла на военных базах и сразу после войны вместе со своей сестрой-близняшкой приехала в Нью-Йорк учиться в Лиге студентов-художников Нью-Йорка. Сёстры Джоан и Нэнси Уорд появились в «Кедровом баре» в 1952 г. К этому времени они работали художницами по рекламе и были готовы к приключениям[1448]. Миниатюрные и чувственные, сёстры произвели в баре настоящий фурор. «На них, как на всех идентичных близнецов, было так странно смотреть», — вспоминает Джон Грюэн[1449]. Франц Клайн претендовал на Нэнси, а Джоан Уорд, в свою очередь, стала добиваться внимания его лучшего друга Билла. А тот и не сопротивлялся. Джоан была простой и приятной в общении, смышленой, но не слишком интеллектуальной. Эта шумная девушка из маленького городка годилась Биллу в дочери, и связь с ней льстила его мужскому эго. Но с точки зрения некоторых друзей выглядели они вместе довольно курьезно. Ведь по типу телосложения и цветовой гамме Джоан удивительно напоминала Элен

[1450]. Создавалось впечатление, будто Билл нашел дублершу на роль своей своенравной жены. И вот Джоан, как многие дублеры, вознамерилась во что бы то ни стало отвоевать ведущую роль в жизни Билла.

Осенью 1952 г. в жизнь Нью-Йоркской школы впервые со времен окончания войны вторглась политика. Одри Гесс, жена Тома, занимала тогда видное положение в демократической партии Нью-Йорка. Они вместе с Лео Кастелли попросили художников из «Клуба» нарисовать агитационные плакаты для кандидата в президенты от демократов Эдлая Стивенсона II[1451]. Уговаривать никого особо не пришлось. Губернатора Иллинойса Стивенсона один писатель назвал фаворитом «нового поколения интеллектуалов, обязанного своим появлением Закону о льготах демобилизованным»[1452]. Этот политик схлестнулся с паникерами-антикоммунистами. В эру, когда большинство американцев мечтали вырыть ров поглубже и отгородиться от остального мира, он был истинным интернационалистом. Стивенсон решительно отверг новое слово в политической борьбе — телерекламу. Он заявил, что не желает, чтобы его кандидатуру «продавали, как какие-то сухие завтраки»[1453]

.

Однако, несмотря на передовые взгляды в некоторых вопросах, Стивенсон был откровенным сексистом. Так, выступая перед выпускным классом частного женского колледжа Смит, он заявил, что роль женщины в политике — это функции жены и матери. Кандидат в президенты сказал: «Женщины, особенно образованные, имеют уникальную возможность влиять на нас, мужчин и мальчиков»[1454]. Впрочем, несмотря на подобные убеждения, его везде окружали поклонницы. Он славился своими любовными похождениями в те далекие времена, когда это еще работало на пользу политика, воспринимаясь как символ его мужественности. (Особенно слухи о романах политика помогли, когда консерваторы попытались очернить его, объявив геем[1455].)