Женщины для умственно отсталого

— И вот мы такие повалялись, он на мне — точнее, а потом я смотрю такая на тумбочку, у кровати, а там будильник. Обычный такой, будильник. Почти как у меня. Только вот на том будильнике волос черный. Длинный, такой, волос. Тут-то я и поняла, что не все в наших отношениях славно. Да — возможно, это был волос одной из девушек Паши — его друга. Но я тогда почему-то сразу подумала про Колю. И вот лежу я такая, смотрю на этот волос. А потом на храпящего под боком Колю. На Колю — на волос. На волос, а потом на Колю. Короче я легла спать, а на следующее утро — звонок в дверь. Пришел Паша. Коля как раз досыпал остатки своих отношений, как я поговорила с Пашей насчет волоса. А он такой: «Да не-е-е-ет! Ты чего-о-о-о! Он же мой дру-у-у-уг! Как же я мог бы позволить ему изменя-я-я-ять тебе?». Короче, ничего путного у меня из того диалога так и не вышло. Тем не менее, я решила не оставлять это без внимания. К тому же, там ещё и не только на будильнике волосы были. И не только черные. Ещё светлые волосы, и такие же рыжие, как у меня. И это учитывая то, что меня там ни разу до сего момента не было. Короче, я оставила там свой диктофон, оставила вещи, а сама ушла оттуда прочь. Сняла небольшую комнату в гостинице, где все оставшееся время только и делала, что размышляла, какого черта происходит. Коля позвонил мне в какой-то момент, а я сказала ему, что заберу вещи через пару дней. Ещё очень долгое время я сомневалась в том, что это могли быть любовницы Коли. Подумала, может быть, я на самом деле ошиблась, и все это были Пашины бабы, как он сам мне сказал. А потом я вернулась в ту квартиру снова. Забрала вещи, и диктофон тоже забрала. Не стала слушать запись сразу — было страшно. Я приехала домой, выложила все вещи из чемодана. Диктофон тоже вытащила, но была ещё не достаточно готова, чтобы узнать оправдались ли мои опасения. Так или иначе, потом я нашла твое письмо. Те три страницы оказались все обо мне, и я многое поменяла в голове. Это твое письмо и оказалось стимулом. Я все-таки прослушала диктофон. Короче — лучше бы не слушала. Или кому как. Тебе-то уж точно — лучше!

Я не перебивал её ни разу. А она все продолжала, и продолжала. Тогда я точно понял, что мы теперь вместе. Коля ей изменял. С бабами. Слава богу, не со своим же другом. Этим Пашей. Он изменял ей, пока она строила из себя недотрогу. И письмо моё пригодилось! Конечно, мне льстило то, что я в конце концов оказался прав. Возможно, она бы так и не узнала про его измены. Но, пожалуй, это было бы возможно только в том случае, если бы он на самом деле ей не изменял.

Да — мы с Алисой все-таки были вместе. Все-таки — да.

34

Думаю, теперь уже точно можно рассказать о том, когда я все-таки нашел работу, которая позволила мне снимать жилье, содержать себя и свою девушку. Теперь, я и без того был очень близок к семейной жизни. Однако без работы и стабильного заработка — притворить эту хуйню в жизнь оставалось очень тяжело.

Сидел я как-то в баре, как обычно дожидаясь Алису. До конца её смены было ещё долго, а в баре было очень много народа. Была то ли пятница, то ли какой-то выходной. Я сидел между двумя ребятами, лет за двадцать пять. Костя и ещё один. Я не помню, как звали второго. Простые ребята, они работали в сфере обслуживания. Если точнее — какая-то клининговая компания

, или что-то типа того. Короче они без труда могли убрать у вас в квартире, после успешной вечеринки, и тем самым зарабатывали себе на жизнь.

Костя как раз зажигал сигарету, как мимо его носа пролетела пустая пивная кружка. Веселья было очень много, а Костя не растерялся:

— Еще один такой пролёт и я набью кому-нибудь ебало! — раздался он, затушив спичку.

Народ в баре веселился, бухал. Кто-то пел, кто-то танцевал. Кто-то просто пытался поговорить в курилке. В общем — всем было весело. Тогда как раз на сцене кривлялась местная кавер-группа. Ну, вы знаете такие группы. Сами ничего не пишут, выступают только с чужими песнями. Они просто стараются не тупить на сцене — хотя бы за это им спасибо!

Группа называлась: «Даша и медведи». Ахуевшая такая Даша, я вам скажу. Большая такая бабища, килограммов сто десять, при росте в сто семьдесят. Она как раз перепевала Илью Лагутенко

, как внезапно все замолчали. Музыканты сложили инструменты. Даша прекратила свой бездарный вой. В зале появилась та девчонка, которой я подарил бутылку дорогого коньяка. Кажется, то была Мария… какая-то там по фамилии, я уж точно не помню.

— Есть коммерческое предложение! — крикнула она, во всеобщем молчании.

«Не лучшее время она подобрала — уж точно!» — подумал я поначалу. Бар просто битком был набит всякой пьяной швалью. Было сложно представить подобное, но как ни странно — едва ли толпа пронюхала в слове «Коммерческое», хоть какие-то деньги, то сразу же протрезвела. Нет, я серьезно!