Женщины, о которых думаю ночами

Род занятий: Старая дева, позже путешественница и автор путевых заметок. Проводила своих родителей в последний путь и одна отправилась в джунгли Западной Африки. Ей пришлось грести на реке в каноэ в длинном черном платье, знакомиться с каннибалами и европейскими авантюристами. Написала о своих путешествиях два бестселлера, в которых неустанно издевается над собой.

«В действительности существуют две вещи, заставляющие меня гордиться собой: первое – это то, что доктор Гюнтер одобрил собранных мною рыб, а второе – я умею грести на каноэ огуэ. Ритм, стиль, управление и все остальное… словно я африканец огуэ… Часто думаю: чем это люди гордятся больше всего на свете?»

(Мэри после возвращения из поездки по Западной Африке в 1897 году.)

А что до Мэри – этой прекрасной, полной самоиронии и чувства юмора Мэри, которую можно только любить? В январе 1894 года, когда шестидесятилетняя Изабелла отправлялась последний раз в Китай, тридцатилетняя Мэри возвращалась из своего первого путешествия по Западной Африке. Порой я думаю, что они вполне могли пройти мимо друг друга в порту Ливерпуля: для одной из них солнце только взошло, для другой начался его закат.

Детство британки Мэри Кингсли (1862–1900) никоим образом не намекало на ее будущую карьеру путешественницы и исследовательницы, настолько одиноким и безмерно печальным оно было. Отец Мэри служил врачом, в последний момент он решил жениться на своей служанке, сделал ту беременной, а через четыре дня после свадьбы родилась Мэри. Подобный неравный брак стал для Мэри подарком судьбы – чего нельзя сказать про ее мать. Джордж Кингсли не был идеалом супруга. Пока Мэри была ребенком, ее отец, сопровождая в качестве врача путешествующих аристократов, побывал в Азии, Америке и в Южном море. Покидая на долгие месяцы, а то и годы жену и детей, он оставлял их одних дома с минимальными средствами. Как бывшая служанка, мать Мэри не подходила для светских встреч. Ей пришлось сидеть дома, страдая от неврастении, депрессии и прочих женских болезней, от которых она так и не излечилась.

Наша Мэри провела детство в четырех стенах родного дома на окраине Лондона. Ее не отправили в школу, к ней не приглашали домашних учителей, и у нее почти не было друзей и кого бы то ни было, чтобы общаться. Отец находился в разъездах, бледная, словно призрак, мать лежала в постели на верхнем этаже. Компанию Мэри составляли ее младший братишка Чарльз, няня и повар. Позже Мэри описывала свой дом как долину смерти, где вдали от обычных людей бродили бесплотные тени. В обычных условиях девочку из семьи среднего класса мать научила бы как минимум чтению, рисованию и игре на фортепиано. Но такими умениями мать Мэри не обладала – она с трудом складывала буквы.