Женский взгляд на кремлевскую жизнь

Ельцин останется наедине с единственной целью — во что бы то ни стало снова быть президентом. Эти мысли разделила с ним и его семья. Здесь, в городе своей юности он впервые огласит решение баллотироваться на второй срок — решение скорее вынужденное, но, как считали многие, единственно верное в те дни и часы. Вынужденное потому, что очень многие пытались тогда убедить Ельцина, что он уникален и неповторим (кто бы спорил!).

Это решение Ельцин принял не без участия семьи, и тех, кому он особенно доверял. Может, и не стоило так стараться предвыборному штабу, изготавливая антикоммунистические плакаты, листовки и буклеты, да и вообще ставить во главу угла кампании — не допустить пришествия колбасы по 2.20 и водки по 3.62. Если люди и голосовали не за Зюганова, то не поэтому. За Ельцина многие голосовали по той простой причине, что никто другой из списка претендентов на высший государственный пост их не устраивал.

Кроме того, в 1996 году была развернута такая антикоммунистическая кампания, а электронные и печатные СМИ посвящали Ельцину такое количество эфира и печатных строк, что у другого кандидата, а наступал на пятки Ельцину Зюганов, практически не было шансов.

Выборы президента России 1996 года войдут в историю страны прежде всего как психологическая битва, которую выиграл именно Борис Ельцин. Мы не можем знать всех разговоров, которые происходили между мужем и женой — Наиной и Борисом Ельциными, — когда все точки над i были уже поставлены. Наверно, как жена, она была против, но, по ее собственному признанию, никогда не пыталась повлиять на решение мужа.

“Десять лет, когда он был во главе Свердловской области (которая лидировала в Советском Союзе), конечно, дались ему нелегко. А уж когда мы в 1985 году переехали в Москву… Вы только вспомните: сколько событий в нашей стране с тех пор… Ведь они прошли через его сердце… Эта работа отнимает его и у меня, и у семьи. И, конечно, я хотела, чтобы он поберег себя для нас. Но, как видите, не получилось. С самим Борисом Николаевичем в семье мы не обсуждали, идти ему на выборы или нет. С детьми, конечно, не раз заходила об этом речь. Откровенно говоря, вслух даже боялись определенно говорить о согласии баллотироваться. Но в душе-то каждый понимал, что ему надо делать. Когда он сказал нам о своем решении, ответить ему “нет”, не поддержать, мы, разумеется, не могли.”

Психологически начало предвыборной кампании было не слишком удачным, — впрочем, как и ее завершение. Во время зачитывания многостраничного текста Борис Ельцин практически потерял голос. Наина Иосифовна тихо плакала в зале, слушая сиплую речь мужа. Волновались и нервничали Александр Коржаков, врачи и помощники. Завершилась кампания обострением болезни, операцией и длительным физическим восстановлением.

Выбор был сделан. Можно предположить, что сам он не хотел никакого президентства, устал от всей этой смены лиц и фамилий в своем окружении, — в конце концов, просто постарел за этот год. Боли в сердце, преследовавшие его все это время, несравнимые ни с какой другой болью, вытягивали последние силы, но никогда и никому он не признавался, как болит у него сердце. Однажды, уже года через полтора после операции, не помню при каких обстоятельствах Наина Иосифовна как-то сказала: “Да вы знаете, что такое боли в сердце? Вы знаете, как болело у него сердце, он мучился, но терпел”.

Изнурительные поездки по стране, смена климатических поясов, почти круглосуточное общение с людьми, и разговоры, разговоры…

ИЗ ДНЕВНИКА. 1 июля 1996 года, МОСКВА.

“Результаты первого тура голосования оказались для Бориса Ельцина и его команды малоутешительными — разрыв между ним и Зюгановым был минимальный, преимущество неубедительным.

О назначенном на 3 июля втором туре голосования напоминают разве что “колбасно-сосисочные” плакаты, которыми были декорированы окна и двери московских магазинов и учреждений, да разговоры об очередных отставках в правительстве, возможность которых не исключается экспертами даже в эти дни. Называют фамилии Черномырдина, Панскова, некоторых отраслевых министров. Сам президент выглядит усталым и безынициативным. Во всяком случае, в его поведении не просматривается того, что можно было бы назвать “последним рывком” или “это есть наш последний и решительный бой…”

Кажется, он абсолютно положился на Александра Лебедя, полностью ему доверяет, чувствует накануне 3 числа поддерживающую его тяжелую генеральскую руку…