Жены и дочери

- Как же мы стали снисходительны! Я помню то время, когда миссис Киркпатрик носила старые черные шелковые платья и была признательна и вежлива, заняв место школьной учительницы, чтобы зарабатывать себе на хлеб. А теперь она оделась в атлас и разговаривает со мной так, как будто только что с трудом вспомнила, кто я. Не так много времени прошло с того дня, как миссис Демпстер приехала посоветоваться со мной, не обидится ли миссис Киркпатрик, если она пошлет ей новый отрез для сиреневого шелкового платья взамен того, которое испортила служанка миссис Демпстер, пролив на него кофе прошлым вечером. И она взяла его и была благодарна, а сейчас она носит жемчужно-серый атлас! И в те дни она была бы рада выйти замуж за мистера Престона!

- Я думала, вы сказали, что он восхищался ее дочерью, — перебила мисс Браунинг свою разгневанную подругу.

- Что ж! Возможно, я так и сказала, и, возможно, так и было. Я не могу утверждать. Он часто бывал в их доме. Мисс Диксон сейчас держит школу в том же доме, и могу вас уверить, она делает это намного лучше.

- Граф и графиня очень любят миссис Гибсон, — заметила мисс Браунинг. — Нам рассказала об этом леди Харриет, когда прошлой осенью приезжала пить с нами чай, и они просили, чтобы мистер Престон был очень внимателен к ней, когда она жила в Эшкоме.

- Ради Бога не повторяйте то, что я сказала о мистере Престоне и миссис Киркпатрик ее светлости. Любой может ошибиться, и заметьте, я только сказала, «люди говорили».

Мисс Хорнблауэр была очень встревожена, как бы ее сплетни не передали леди Харриет, которая оказалась на такой короткой ноге с ее холлингфордскими подругами. Но и мисс Браунинг не спешила рассеять заблуждение. Леди Харриет пила с ними чай и может сделать это снова, во всяком случае, небольшой испуг, который она заронила в сердце своей подруги, был неплохой местью за панегирик мистеру Роско.

Тем временем мисс Пайпер и мисс Фиби, которым было несвойственно поддерживать вольнодумство, разговаривали о платьях присутствующих дам, начав с комплиментов друг другу.

- Какой у вас замечательный тюрбан, мисс Пайпер, если мне будет позволено так выразиться — так вам к лицу!

- Вы так думаете? — спросила мисс Пайпер с плохо скрываемым удовольствием — иметь лицо в сорок пять лет было довольно приятно. — Я купила его у Брауна в Сомертоне для этого бала. Я подумала, что у меня должно быть что-то, чтобы оттенить платье, которое уже не такое новое, каким было когда-то. А у меня нет таких красивых драгоценностей, как у вас, — добавила она, окидывая восхищенным взглядом огромную миниатюру, отделанную жемчугом, которая служила своего рода щитом на груди мисс Фиби.

- Красивая, — согласилась та. — Это портрет моей матери. Салли носит изображение отца. Обе миниатюры были сделаны в одно время, как раз когда умер наш дядя и оставил нам обеим по пятьдесят фунтов, которые мы согласились потратить на отделку наших миниатюр. И поскольку они такие драгоценные, Салли всегда хранит их запертыми вместе с лучшим серебром и куда-то прячет коробку. Она никогда не говорит мне, куда, потому что, говорит она, у меня такие слабые нервы, и что если вор приставит к моему виску заряженный пистолет и спросит меня, где мы храним наше столовое серебро и драгоценности, я без утайки все ему расскажу. А что касается ее, она говорит, что не выдаст секрет ни при каких обстоятельствах. (Я надеюсь, она не будет пытаться это сделать.) Вот почему я не ношу брошь часто и надела ее только второй раз. И я не могу даже достать и посмотреть ее, как бы мне ни хотелось. Я бы не надела ее сегодня вечером, если бы Салли не дала ее мне, сказав, что это будет достойным комплиментом герцогине Ментитской, которая будет здесь со всеми своими бриллиантами.

- Боже мой! Неужели? Вы знаете, я никогда прежде не видела герцогиню, — и мисс Пайпер выпрямилась и вытянула шею, словно решила «вести себя должным образом» в присутствии «ее милости», как ее учили в пансионе тридцать лет назад. Немного погодя, внезапно вскочив с места, она сказала мисс Фиби: — Смотрите, смотрите! Это наш мистер Холмли, магистрат (он был важным человеком в Корхэме), а вот и миссис Холмли в красном атласе, помилуйте, и мистер Джордж, и мистер Гарри из Оксфорда. И мисс Холмли, и прелестная мисс Софи. Мне бы хотелось подойти и поговорить с ними, но без джентльмена пересекать комнату так вызывающе. А вот и Кокс, мясник, со своей женой! Боже, кажется здесь весь Корхэм! И как миссис Кокс может позволить себе такое платье, я не могу понять, мне известно, что Кокс с трудом расплатился за последнего барана, которого он купил у моего брата.