Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

Младший сержант Удинцев, идущий сзади, схватил Обручева за мокрую гимнастерку, рванул к земле, крикнул сдавленным голосом: — «Ложись!» — и все трое упали разом, а над ними с гулом и треском пронеслись два самолета, выметывая из-под крыльев огненные стрелы. Обручев вскочил, едва отгремели взрывы, метнулся к темной шевелящейся куче, закричал истошно:

— Герр лёйтнант! Герр лёйтнант! Во зинд зи?[7]

В ответ кто-то пожаловался:

— О, майн Гот![8]

Несколько глухих ударов…

Длинная автоматная очередь от реки…

Трое бежали, что-то неся на плащ-палатке, уходя в темноту. У них за спиной, прикрывая отход, яростно трещали автоматы.

На дорогу упало еще несколько бомб. И все стихло.

Глава 22

Обер-лейтенант лет двадцати пяти, белобрысый, высокий, сидел на скамье, морщился от боли: молодая женщина-врач перевязывала ему ногу. На груди у немца белый крест и две орденские колодки.

Начальник разведки армии, подполковник лет тридцати пяти, листал его документы, извлеченные из офицерской полевой сумки. Поднял голову, спросил:

— Когда ваша танковая дивизия прибыла в этот район?

Вопрос повторил переводчик.

— Неделю назад, — ответил немец после длительной паузы.

— Вся 1-я танковая группа генерала Клейста?

— Вся 1-я танковая группа генерала Клейста, — с вызовом подтвердил немец.

— Вред небось, — произнес подполковник, ни к кому не обращаясь.

— Я нет врет! — возмущенно воскликнул обер-лейтенант. — Это уже не есть тайна. Это есть… это есть поражений ваша армий. Это есть конец.

Подполковник встал и покинул помещение.

— Этого не может быть, — отрезал маршал Тимошенко, выслушав начальника разведки. — Три дня назад английское радио передавало, что танковая группа Клейста готовится к решительному штурму Севастополя. Не могли они за три дня… — Замолчал, раздумчиво глядя на карту, мучительно морща покатый лоб. — А впрочем, черт их знает, кто тут врет, а кто говорит правду… Ты лучше вот что скажи, — повернулся к начальнику разведки фронта маршал Тимошенко. — Этот обер не пудрит нам мозги? Нет у тебя таких ощущений?

— Я не руководствуюсь ощущениями, товарищ маршал. Я руководствуюсь фактами. А факты свидетельствуют: в полосе Девятой армии сосредоточиваются крупные силы противника. Это подтверждает не только взятый разведчиками 9-й армии пленный, но и летчики ночной авиации, которые каждую ночь наблюдают длинные колонны танков и мотопехоты. Есть факты появления новых артбатарей. Они ведут рассеянную пристрелку по нашим позициям. И наконец, последнее: замечены перемещения войск в районе Волчанска…

— Ладно, можешь быть свободным, — отпустил начальника разведки Тимошенко. И, обращаясь к начальнику штаба генералу Баграмяну: — Что будем делать, Иван Христофорович?

— Прежде всего, я думаю, Семен Константинович, надо усилить 9-ю армию противотанковой артиллерией…

— Это и козе понятно, — перебил Баграмяна Тимошенко. — А где мы возьмем эту артиллерию? — вот в чем вопрос.

— Снять с других участков, где активных боевых действий не ожидается. Затем нам необходимо прекратить наступление и часть сил повернуть против Клейста и Паулюса…

— Ну, это уж совсем! — воскликнул возмущенно Хрущев, вскочив с табуретки и уронив ее. — Это уж ни в какие ворота! Будет наступление Клейста или не будет — это еще бабушка надвое сказала, а мы, значит, сиди и жди? На каждый чих не наздравствуешься. У Паулюса в районе Волчанска тоже перемещение войск. Так что теперь? И там прекратить наступление? Да таким манером мы не только не изгоним немцев с Украины, но и, чего доброго, отдадим им и всю оставшуюся часть. Гнать надо их, гнать без остановки, не давать передышки, не упускать инициативу из своих рук — и немцы станут плясать под нашу дуду. Вот какое мое мнение и всей партийной организации фронта.

И Никита Сергеевич снова уселся на табуретку, услужливо поставленную на место коротконогим полковником, скромно сидящим в темном углу.

— Вот ведь штука какая, — потер ладонью бритую голову Тимошенко. — В мозги Паулюсу и Клейсту не залезешь, а фон Боку — тем более. Между тем, принимать решение нужно. С одной стороны, если Клейст ударит в районе Славянска, то 9-я армия может этот удар не удержать. С другой стороны, неизвестно, куда именно ударит и когда. То же самое и Паулюс… Даже подумать страшно, что может из всего этого получиться. И не наступать тоже нельзя: столько сил затрачено, столько средств… Верховный нас не поймет… Кстати, какое сегодня число?

— Уже семнадцатое, — ответил Баграмян, посмотрев на ручные часы.

— Тогда так и запишем: войскам ударных группировок с удвоенной энергией продолжать наступление в соответствии с ранее разработанными планами. Войскам, прикрывающим фланги, удвоить бдительность, поглубже зарыться в землю, минировать все танкоопасные направления, вести постоянную разведку. На этом и порешим.

Маршал Тимошенко только задремал на диване, сняв лишь сапоги и ремень, как его тут же разбудил начальник штаба фронта:

— Семен Константинович! Проснитесь!

Маршал сел, потер кулаками глаза.

— Что случилось?