Жернова истории 3 (СИ)

– Разумеется, – не забыла она сделать правоверную оговорку, – мы не можем тащить в дело социалистического воспитания то из прошлого, что проникнуто буржуазным, патриархальным или мещанским духом. Однако кто додумался объявить ёлку на Новый год мелкобуржуазным пережитком? Этот обычай тянется еще из времен родового общества, из первобытного коммунизма, и связан с природным циклом, от которого зависело существование древнего человека. А что, смена времен года и сам годичный оборот Земли вокруг Солнца исчезли из нашей жизни и больше на нее не влияют? – грозным голосом задала она риторический вопрос. – Поэтому не надо видеть в ёлке идеологическую диверсию! – припечатала Крупская. – А мифологические образы Деда Мороза и Снегурочки? Они так же тянутся из древности, олицетворяют силы природы, и ничего мелкобуржуазного в них нет, – слушая это, я едва мог сдержать кривую ухмылку. Но, в общем, правильно старушка подошла к делу. А то без подобного обоснования иных попов марксистского прихода и не проймешь.

– Вернув детям елку, – продолжала Надежда Константиновна, – мы не только вернем им праздник, что само по себе важно. Мы получим в руки тонкий инструмент воспитания и пропаганды. Хотелось бы только предостеречь от того, чтобы и тут решать все задачи в лоб, как некоторые очень любят делать. Заставят Деда Мороза проводить на ёлке политинформацию, а Снегурочку – размахивать красным флагом. Не могу себе представить более нелепой картины! – кажется, Крупская всерьез рассердилась, как будто увидев эту сценку прямо перед глазами. – Дети же сразу почувствуют всю фальшивость такого представления.

В общем, реабилитация ёлки состоялась. В печати началось обсуждение, каким должно быть празднование советского Нового года. Наговорили, конечно, немало ерунды, в духе того, от чего как раз предостерегала Надежда Константиновна. Само собой, дров наломают – только держись, по давней русской, а теперь уже советской, привычке. Но главное сделано – лед тронулся.

Со сказками получилось не так хорошо. Крупская жестко стояла в этом вопросе за идеологическую цензуру: сказки нужны те, где лучшими человеческими качествами наделяются представители угнетенных классов, а к эксплуататорам демонстрируется критическое отношение. Превознесение добродетелей всяких принцев и принцесс, по ее словам, нашим детям ни к чему. Однако маленькую лазейку она оставила: предложила на примере подобных «неправильных» сказок демонстрировать детям лицемерие прежних господствующих классов. Ладно, пусть ее. Хотя бы сам принцип – детям сказка обязательно нужна – получил официальную санкцию свыше. И то хлеб!

Между тем незаметно для меня на партийном фронте стали назревать серьезные события. Известная мне история потихоньку меняла русло. И эти изменения сказались на судьбе человека, чей картерный взлет в моем времени был недолгим, а потому не остался в памяти даже тех, кто прилежно изучал курс истории КПСС. Тогда, в конце 1927 года, я не мог еще ничего узнать о происходящем. А вот кое-кто из партийной верхушки уже почувствовал неладное…

Глава 21

Кризис хлебозаготовок: не было, так будет

Иосиф Виссарионович был мрачен. Обстановка в Секретариате и в Оргбюро ЦК нравилась ему все меньше и меньше. А точнее, ему стала внушать беспокойство бурная деятельность одного из секретарей. Нет, поначалу у него не было никаких претензий. Человек рьяно взялся за дело, методически выдавливая из числа руководящих кадров сторонников «левой оппозиции», а тех, кого трогать было не целесообразно, – за авторитет, прошлые заслуги или ценные деловые качества, – понемногу перемещал на менее ответственные посты. И то, что он не был прямым ставленником председателя Совнаркома, Иосифа Виссарионовича тоже до поры не смущало – уважение-то к главе правительства он демонстрировал при каждом удобном случае. То, что Николай больше оглядывается на Рыкова, да Бухарина – да пусть его! Пока они в общей упряжке, и все основные назначения все равно обговариваются на Политбюро…