Жертва инстинктов

Все интимные встречи проходили в полутьме. Также клиентам завязывали глаза у входа в апартаменты, а дальше только контакт с кожей, голос и чувства. Для любителей же близости в более классическом варианте, я надевала маску в стиле Венецианского карнавала, чтобы скрыть шрам и оставить интригу. Часто клиенты просили снять ее, но я отказывала.

Это часть образа и часть игры, за которую они платят. Некоторые даже пытались ее просто сорвать, у одного даже получилось. Но Булат Тахирович содрал с него такой штраф, что если бы мне платили эти деньги за то, чтобы посмотреть на лицо то была бы безумно рада. Хотя, как ему удалось содрать штраф в таком деликатном заведении – не ясно.

Сегодня снова новый клиент… Дыхание перехватывает, как в первый раз, а сердце проваливается куда-то в район пяток. Я уставилась в карточку, судорожно изучая информацию. Мужчина за сорок, просит называть Андрэ (какая банальщина, четыре из десяти просят обращаться Андрэ, Серж, Алекс и прочее, а еще пять – господин, повелитель и прочая лагуна, и лишь один из десяти говорит: «пофиг»).

Дверь в комнату открылась и вошел мужчина. На вид ему и сорока не дашь – высокий, подкаченный, сразу видно, что следит за телом.

– Добрый вечер, Андрэ, – я поднялась с кровати и медленно подошла к нему.

Мужчина внимательно смотрел на мою грудь. Сегодня на мне была темно-вишневая маска из приятного бархата, украшенная стразами. Она скрывала почти все лицо, оставляя свободными только губы, на которых сейчас была такая же темно-вишневая помада. Грудь же поддерживал корсаж цвета спелой вишни, чуть отличного от маски оттенка.

Чашечки едва прикрывали грудь так, что соски с крупными темными ареолами возвышались над тонким кружевом. Больше из одежды на мне ничего не было. В карточке не было пожеланий по поводу чулок и каблуков, а сама я их люто ненавидела.

– Добрый вечер, Эльза, – чуть нахально с вызовом сказал мужчина, атласная рубашка цвета ночного неба на нем колыхнулась при глубоком вдохе.

– Вы готовы начать, Андрэ? – как можно больше мурлыкающих ноток в голосе.

– Валяй, – это слово почему-то резануло слух, да так сильно, что я отдернула занесенную было руку.

Так, Марина, спокойно продолжаем.

Подхожу совсем вплотную так, чтобы мое дыхание обожгло его шею. Нежно касаюсь ее губами, он вздрагивает, словно ожидал другого. Неужели думал, что куличики лепить будем? Нет, дорогой Андрэ, тут другая песочница.

Постепенно спускаюсь губами по бронзовой коже вниз, к вороту рубашки. Поцелуй – пальцы ловко расстегивают пуговицу. Кто же ты в жизни? Начальник? Офисный работник?

Поцелуй чуть ниже, и следующая пуговица расстегнута. Он дышит тяжело, словно пытается себя удержать от чего-то. А зачем? Разве ты не платил за вседозволенность?

Поцелуй – еще пуговица. Развожу полы рубашки немного в сторону, обнажая его соски. Они уже затвердели. Что же у тебя тогда в штанах? Провожу пальцем по правому сосочку и слышу глубокий вдох мужчины. Еще две пуговицы расстегнуты, а мои губы ложатся на его сосок.

Сдавленный стон срывается с губ клиента, когда расправившись с рубашкой, и отбросив ее в сторону, начинаю активно посасывать и дразнить его языком. Считается, что соски и у мужчин менее чувствительны, чем у женщин, поэтому их обделяют, по-моему незаслуженно.

Я самозабвенно покрывала поцелуями грудь мужчины, играла языком с его сосками, то втягивая их, то легонько покусывала. Помню, что в карточке он указал, что следов остаться не должно. Женатик решил расслабиться отдельно от супруги? Вот же негодяй, ответила про себя, чуть сильнее стискивая зубы.

Руки, тем временем блуждали по спине, животу, опускались на ягодицы. Я гладила его гладкую кожу, ощущая литые мышцы под ней, стискивала ягодицы, притягивая мужчину ближе. Еще ближе, чем можно представить, чтобы ощущался жар моего тела и горячее дыхание на его коже. Чтобы у меня была возможность самой млеть от волн возбуждения, исходящих от клиента.

Он стоял каменным изваянием, лишь изредка мелко подрагивая. Да, дорогой, сосредоточься на ощущениях. Отбрось свои мысли, сейчас мы только здесь и только вдвоем. Никого вокруг… Никого…

– Чувствуй, Андрэ, – отрываюсь на секунду, при этом с силой сжимая попку, – Чувствуй. Есть только ты и я. Вокруг никого, – шепчу ему в самое ухо почти скороговоркой, – Словно на необитаемом острове. Ты единственный мужчина, а я единственная женщина, и впереди вся жизнь.

Мужчина неожиданно отмер, с рыком схватил меня за подбородок и заглянул в глаза. Так глубоко, в самую мою женскую суть. В его собственных плескалось желание пополам с безумием. Непередаваемый коктейль, от которого подкашивались ноги. Хотелось прямо сейчас повиснуть на нем, ощущая всю его силу до конца.

Признаться, никогда такого не видела. От него настолько сильно веяло желанием, что казалось, что меня вот-вот снесет этой волной. У меня начали подкашиваться ноги, причем реально, а не фигурально, и предательски заныло внизу живота.