Жертва первой ошибки

К сожалению, она была права. Ничего нет хуже напрасных подозрений. Ни одни отношения не выдерживают их, даже самые крепкие. Точнее наоборот – чем крепче дружба и сильнее любовь, тем скорее она гибнет от недоверия. С одной стороны, надо объяснить Кириллу, почему она не хочет больше подпускать к Вите Егора, а с другой… Вероятность, что ее догадка верна, ничтожно мала, а дружбе в любом случае придет конец, между тем Зейда – первый человек, с которым Кирилл так близко сошелся на ее памяти. Муж – человек общительный, но самодостаточный. На работе со всеми в хороших отношениях, но близкой дружбы не водит, справедливо полагая, что это, во‐первых, мешает производственному процессу, а во‐вторых, ведет к алкоголизму. Когда-то он считал ребят из своей рок-группы верными товарищами, но пришла беда, и парни разбежались как тараканы, оставив Кирилла одного. С тех пор он в своей рок-тусовке держался наособицу, участвовал там в чем-то, но на чисто деловой основе. После свадьбы он дружил только с женой, что, конечно, не совсем нормально, и появление Вити стало для Кирилла настоящей отдушиной.

Теперь ему придется сказать Зейде примерно следующее: «Извини, Витя, моей жене мерещится, что ты и есть маньяк. Я, конечно, этому не верю, но, сам понимаешь… Давай пока встречаться на нейтральной территории».

Витя не простит Кириллу, а Кирилл не простит жену. Не упрекнет, ничего не скажет, но близость между ними будет утрачена безвозвратно. А с другой стороны – Егор. Витя обещал ему показать военно-медицинский музей и еще много разных интересных штучек. Как не отпустить ребенка с ним, не объясняя причины? И Егор, кстати, обожает дядю Витю, мечтает посмотреть разные жуткие экспонаты и просто не поймет мать, когда она запретит ему это.

Что же делать? Лучший способ – поймать настоящего маньяка как можно скорее, но такая удача маловероятна. Практика показывает, что подобные дела тянутся годами, а то и десятилетиями, если поимке преступника не способствует какая-нибудь счастливая случайность.

Простая логика и гражданский долг говорят, что надо поделиться своими подозрениями с Севой, чтобы оперативники взяли Витю в разработку, установили наружное наблюдение и поймали с поличным, если повезет. Только Сева тоже сдружился с Зейдой настолько, что не поверит ее бредням, а то и передаст их Вите, ибо с тайной следствия у болтуна Севы дело обстоит не очень хорошо. В итоге Кирилл обидится на нее еще сильнее.

От безысходности своего положения Ирина протяжно вздохнула.

– Я могу взять удар на себя, – предложила Гортензия Андреевна, – скажу ему, что это я подозреваю Витю, если вы не против отдать мне лавры великого сыщика.

– Правда?

– Конечно, дорогая. Кирилл не станет сильно обижаться на параноидальный бред вздорной старухи. А чтобы создать вам безупречное алиби, даже скажу, что это именно вы охарактеризовали мои подозрения таким образом – в смысле, назвали бредом.

– Он не поверит, что я так говорила.

– Ладно, разберемся. Мне кажется, Ирочка, что не все так страшно. Когда вы с детьми вернетесь в город, Витя с Кириллом больше не смогут устраивать римские оргии в вашем доме, молодой человек, естественно, потянется к своим холостым друзьям и нечасто будет баловать вас своим обществом. Думаю, вашему супругу ничего и объяснять не придется, а вот с Севой я аккуратненько побеседую.

⁂

Глаша сказала не приходить, и, выйдя из служебной машины возле дома, Федор еще минут пятнадцать сидел на скамеечке во дворе, раздумывая, не нарушить ли запрет. Внезапно возникнуть на пороге и обнять ее, слабую и усталую, и просто полежать рядышком. Безо всякого там. Федор улыбнулся и почти уже встал, чтобы идти к машине, но вспомнил, как сам уставал до такой степени, что не был способен ни огорчаться, ни радоваться. Да что там радость, иногда нет сил даже просто на то, чтобы заснуть. В народе подобное состояние очень точно называется «устать до полусмерти».

Сам Федор, уработавшись, никого видеть не хотел, а мечтал только лежать под одеялом и чтобы его не трогали. Правда, тогда он не знал Глашу, объятия которой – лучшее лекарство от любой хандры и усталости.

А его объятия для нее, видимо, нет… Что ж, не будем обижаться, а сделаем как лучше для нее.

Жена набросилась на него с порога:

– Где ты ходишь?

– На работе.

Сердце екнуло. Неужели Татьяна не выдержала и начинается тот самый скандал, после которого его ждет свобода? И безработица.

– Моя дочь ушла из дома! – выпалила жена, потрясая перед носом Федора какой-то бумажкой.

Тот пожал плечами. Неудивительно, сам он сделал бы это гораздо раньше.

– Что ты молчишь?

– А что сказать?

– Ты обязан ее вернуть!

Федор снова пожал плечами и сел на диван в гостиной. Жена швырнула ему записку от Лены. На тетрадном листке в клеточку дочь писала, что больше не в силах терпеть материнские издевательства, поэтому перевелась в Ивановский мединститут. Без материальной поддержки она обойдется, а моральной и так никогда не видела, поэтому вычеркивает родителей из своей жизни и просит их только об одном – оставить ее в покое раз и навсегда.