Жесть

Она пошла вперед, звонко впечатывая каблуки в паркет. Черт, черт, черт, думала она. Ну и неделя! Мало того, что сплошные неудачи, так еще каждый встречный норовит в душу забраться. Продезинфицированными пальцами. «Эмоциональный фон гуляет…» Нам про свои заморочки и самим все известно — и про поломанный сон, и про тоску эту поганую, и про… про все остальное…

— Здесь, простите, направо, — догнал Марину главврач.

— Я все удивляюсь, как кстати у вашего маньяка случилось буйство, — сварливо сказала она. — Стоило только появиться журналисту. Это странное совпадение, к вашему сведению, катастрофически подействовало на мой эмоциональный фон.

— Не ищите всюду заговор, это не ваши симптомы, — сказал господин Конов.

— А какие — мои симптомы?

— Извольте. Мы можем поговорить и об этом… если хотите.

— Что?! — Марина опять остановилась.

— То печальное обстоятельство, что вам нужна помощь, лично мне очевидно.

Помощь… Забавный поворот.

Ну и начальники попадаются в отдельно взятых психушках! Этот чудаковатый Федор Сергеевич, совершенно посторонний человек… что, между прочим, как раз и ценно… к тому же — известный врач, профессор… почему, собственно, нет?

Но хочу ли я? — спросила себя Марина.

Что ею двигало — любопытство или глубоко запрятанная надежда, — неважно. Повинуясь импульсу, она кокетливо осведомилась:

— Сколько вы берете за консультацию, профессор?

— Да пустяки. Душу.

Федор Сергеевич улыбнулся — впервые за все это время. Светлой улыбкой психиатра.

Кабинет главного врача был продолжением своего хозяина. На первый взгляд — стандартно-солидный, как у людей, но при этом — с явной претензией на эксклюзивность. Солидность и стандартность проявлялись в паркетном ламинате, устилавшем пол, в наличии современного стола, глубоких кожаных кресел и полированной «стенки». Претензия на «что-то этакое» была развешана по стенам. Картины.

Картин насчитывалось ровно десять, и были они настолько же странны, насколько роскошны. В дорогущих рамах. По сюжетам — казалось бы, рафинированная абстракция: яркие контрастные кляксы и ничего больше. Однако ж если начать смотреть на любую из них, отчетливо виделось что-то живое — звери, птицы, люди… Марина не выдержала, поинтересовалась, что это. «Пятна Роршаха, — ответил Федор Сергеевич. — Классический тест из психиатрии. Один пациент подарил». Марина так и выпала в осадок. Живописные пятна Роршаха, да еще в итальянских багетах! Это был такой прикол! Такая фишка, вся глубина которой осознавалась далеко не сразу…

…Она доверила врачу свою историю — коротко, путано, стесняясь. Он молча выслушал, сняв очки. Когда она закончила, он вернул очки на место и сказал:

— Теперь становится понятной та сдержанность, с которой вы отнеслись ко вчерашней смерти.

— В каком смысле?

— Ну… вы видели, как мужчине прострелили голову. Стояли рядом…

— Сидела на кровати.

— Обычный человек в такой ситуации плохо бы спал, утром не пошел бы на работу… а если пошел, то вряд ли был работоспособен. И уж точно не поехал бы в психушку к черту на рога. Вы же отделались только «картинкой перед глазами».

Марина пожала плечами.

— Я бывала в горячих точках. Всякое видела.

— Ах, вот оно что… Теперь о ваших страхах. Вам ведь тридцать один год?

— Да.

— А мне, стыдно выговорить, сорок девять. И все эти годы я, как и вы, живу в страхе.

— Это как? — изумилась Марина.

— Я боюсь сойти с ума. Не верите? Честно признаюсь — боюсь этого панически… боюсь, что даже не замечу перемен в себе, а еще больше пугаюсь, когда мне вдруг чудится, что вот оно, началось… Только это строго между нами. Молчок, хорошо? Открою еще тайну — все нормальные люди чего-то боятся. Дети, взрослые, старики. Нет ни одного человека, у которого нельзя было бы продиагностировать ту или иную скрытую фобию. Так что сами по себе страхи нормальны. Другое дело, когда они вмешиваются в поведение, в образ мыслей… как в вашем случае. Тогда речь идет о неврозе или психозе.

— Так я больна?

— Не волнуйтесь, у вас всего лишь невроз. Это болезнь здоровых людей. Разрешите вопрос. Вам ведь не помогает тот антидепрессант, который вы сами себе назначили?

— От… откуда вы знаете? — выдавила Марина.

— Откуда я знаю, что вы занимаетесь самолечением? Тоже мне, логарифмы. Да по вам всё видно… простите за резкость. Какой препарат?

— Ладиомил.

— Впрочем, это неважно. От него все равно придется отказываться. Я о другом хотел сказать. Если вы принимаете такой сильный препарат, значит, считаете, что дело плохо. Но при этом, если до сих пор, за столько лет, не обратились к специалисту… я ведь угадал? Вы сторонитесь любых консультаций? Ни разу даже не пробовали постучать в кабинет психотерапевта?

— Да… — упавшим голосом подтвердила Марина.

— Значит, либо считаете, что ваши проблемы — не болезнь, а что-то иное, проходящее по иному ведомству, либо попросту не надеетесь на улучшение. Оба варианта — ошибка.

— И что делать?