Жестянка

Со стороны всё это выглядит так: на приличном удалении от Переделкино оперирует странная структура, часто на голом энтузиазме выполняющая непонятно кем спущенную задачу во имя неких, возможно и не существующих, глобальных целей. Не иначе, фанатики. У них там нет коммерческих, частных интересов, есть только миссия. Всё это вызывает у обычных людей стойкие ассоциации с Государством, земным наследником, преследующим свои, порой не совсем понятные электорату цели. Государством с аппаратом управления и принуждения, который по факту остался где-то очень далеко, на другой планете.

И всё же осколок этого Государства сохранился... Именно на Пятисотке. Вот поэтому в народе нас порой и называют «государственниками» или же просто «госами». Отсюда и особое отношение к представителям общины, возглавляемой Дедом.

Часовой тоже меня узнал, пожали руки.

— Слышь, братка, постой здесь минут десять, а? Мне в кусты надо, Живот так крутит, что просто атас, не здесь же кучу валить...

Я милостиво махнул рукой, и он молнией скрылся в низких зарослях, оставив меня на КПП одного.

И только остался один, как началось.

Сразу возникло смутное ощущение беспричинной тревоги...

В уже подготовленную предварительными размышлениями голову полезли мелкие страхи. Грунтовая магистраль прямой линией уходила в загадочную ночную саванну. Дорога в мистическую неизвестность, по которой никто никуда не ездит. Мне стало тревожно. Словно холодным ветром подуло. Не знаю, почему возникло такое ощущение, подобное никогда не объяснишь. Да и не осознаешь сразу... Словно что-то держит тебя: не суйся! Не ходи в ту сторону! Чтобы потом в случае благого исхода не рассказывать товарищам про страшное. Тут я — мистик, имеется некий опыт.

Что там, за горизонтом? Расстояние примерно в триста вёрст, точнее никто не скажет, отделяет уставшее после ярмарки Переделкино от какого-то городка немецкого сектора. Вот и вся имеющаяся информация. Как-то я предложил Казанникову дерзкий разведывательный рейд на юг. Владимир Викторович ответил дословно так: «Не актуально, Денис, немцы пока меня не очень интересуют. И, кроме того... Историю наших взаимоотношений хорошо помнишь? Не буди лихо, пока оно тихо».

Похоже, вот и ответ. Загадочные и исторически всегда опасные немцы, которые, рано или поздно, обязательно нападут.

Чёрт, да ведь там никто из русского анклава и не живёт, поди!

В этот момент непроглядная темень, лежащая за пределами слабо подсвечиваемой звёздами части дороги близ КПП, показалась мне каким-то инфернальным Мраком. Вселенской Тьмой, вместилищем всего смертельно опасного, откуда в любой момент на слабо прикрытый от вторжения мирный городок могут хлынуть самые страшные твари. Бр-р... Каково это, стоять здесь одному долгими тревожными ночами? Лучше уж служить на северном КПП, где все опасности очевидны и изучены, а магистраль замыкают не совсем понятные, но вполне надёжные и предсказуемые государственники Пятисотки. Получается, что мы — цивилизационное прикрытие Передела.

— Что, братка, жутковато стало? — послышался за спиной тихий голос.

Я рефлекторно вздрогнул, руки невольно вынесли автомат вперёд, большой палец лёг на флажок предохранителя.

— Напугал... Жутковато? Не то слово, — с полным понимание тягот его службы ответил я. — И что, никто туда не ездит, не ходит?

— В том-то и дело, что ходят! — ответил часовой всё тем же шёпотом. — С годик назад обосновались там три семейки.

— Вот это да! Фермеры?

— Что-то не тянут они на добропорядочных фермеров, слишком мало товара носят на продажу. И на промысловиков не очень-то похожи, хотя река с рыбой рядом, — ему явно не хотелось, чтобы я уходил, поэтому часовой охотно рассказывал обо всём, поддерживая разговор.

Да, верно, есть же река! С юга сюда и по Клязьме подняться можно. Правда, грести против течения триста километров... А если под парусами, как варяги?

— Впервые слышу о таких поселенцах, — признался я. — Смелые люди, однако. А что за транспорт у них?

— Откуда? Бедно они живут, мешки таскают на себе, ещё и детей заставляют таскать. В Переделе они бывают редко, а если приходят, то целыми семьями. Вот на сектантов они точно похожи! Нелюдимые, парни рассказывают, что на КПП обычно молчат, на вопросы стараются не отвечать. Сами ничего не рассказывают, ни здрасьте, ни до свидания... Сидят там, и ритуалы кровавые проводят, прикинь.

— Может, с небес живут?

— Не, не тот вариант, южнее КПП «краснухи» не падают. К востоку сбрасывают, это да, как и на западе, в степи, к сталкерам. Один раз прямо в черте города бочка приземлилась, на Овражной улице, представляешь? Народ из-за неё чуть не передрался... В той стороне, — он указал левой рукой, правой крепко удерживая «мосинку», — красных куполов ещё никто ни разу не видел.

— Гм... Значит, у ЦУПа здесь мёртвая зона, тянущаяся до условного Гамбурга или Франкфурта-на-Клязьме... — произнёс я себе под нос.

— Что ты сказал? — не расслышал часовой.

— Ничего особенного, рассуждения вслух.