Жестокие и любимые

Джек ухмыляется и следует за мной к машине. Мы едем в полной тишине – не тяжелой, умиротворенной, – пока на горизонте не появляются палатки и верхушка освещенных американских горок.

– Я достала билеты, – говорю, когда, припарковавшись, мы выходим из машины. – Поэтому тебе достается почетная привилегия покупать мне всю еду, которую я захочу.

– Серьезно? Женщина, ты за раз употребляешь приблизительный эквивалент месячного рациона страны третьего мира.

– Это делает меня жирной или греховной?

– И той и другой, – отвечает Джек, принимая билет, который я ему протягиваю. Он останавливается под аркой, ведущей на ярмарку. Сумеречное солнце погружает деревья во тьму и окрашивает облака алым. Огни на колесе обозрения, американских горках и лодке фараона так и манят, а запах маслянистого попкорна и хот-догов смешивается с сухим, свежим запахом осенних листьев.

– Последний раз я был на ярмарке с Софией, – наконец произносит он. Мое сердце наливается свинцом и ухает вниз, подобно грузу, падающему на голову мультяшных героев, вот только вместо головы анимационного персонажа мое солнечное сплетение.

– Черт. П-пойдем, – спешно шепчу я. – Нам не стоит туда идти. Я не хотела...

Теплые пальцы Джека обвивают мое запястье, останавливая меня. Его хватка не грубая, как у Кирана. Она свободная. Я смогу вырваться, если захочу, но я не хочу.

– Я хочу, – встречаясь со мной взглядом, говорит Джек, его голос нежен, но непреклонен. – Я хочу пойти, с тобой.

Я потихоньку млею, но вовремя вспоминаю, кто я такая, показываю язык и, нырнув под арку, прокладываю путь.

– Не говори, что я тебя не предупреждала.

Я заставляю его купить мне мороженое, корн-дог и слурпи, от которого мой язык становится синим и начинает болеть. Джек говорит, что я умру от диабета, а я отвечаю, что моя сила воли сильнее любой болезни. Он смеется надо мной, но я плачу ему той же монетой, когда мы идем на лодку фараона и по мере набора высоты лицо Джека все больше бледнеет. На самом пике аттракциона наши желудки воспаряют, я поднимаю руки и кричу, Джек блистательно ругается и перекидывает поверх моей груди руку, словно ремень безопасности, хотя он мне не нужен, ведь я и так надежно пристегнута.

– Ты боишься высоты! – с замиранием сердца восклицаю я, когда мы слезаем с аттракциона. Слегка пошатываясь, Джек добредает до ближайшей урны и хватается за ее края.

– Нет! – огрызается он, его щеки уже чуть ли не позеленели. – У меня совершенно обоснованная настороженность касательно подвешивания в пятидесяти футах над землей в дико раскачивающемся маятнике.

– Физика нас защищает. – Я сочувственно поглаживаю его по спине. – Мы могли бы умереть только в том случае, если бы центральная ось ослабла. Ну, или если бы мы все вместе весили больше четырехсот фунтов.

Я беру со стойки сладкую вату и смотрю на Джека, намекая, чтобы он заплатил. Он ворчит и достает пятерку из кошелька.

– Такими темпами ты вмиг наберешь четыреста фунтов.

– Но я все равно останусь такой же сексуальной, – фыркнув, заявляю я и откусываю кусочек ваты. Джек вновь ухмыляется и так близко наклоняется к моему лицу, что на секунду мне кажется, он меня поцелует – все вокруг замедляется, огни мерцают через раз, голоса людей становятся тихими и искаженными, – но он только откусывает кусочек ваты и отстраняется, тогда время нагоняет свое. Я решаю наказать его и направляюсь к американским горкам. Джек громко стонет, но покорно следует за мной.

После того, как Джека очередной раз перестает мутить, я щажу его и направляюсь к игровой аллее. Здесь есть все: «Золотая рыбалка», разные игры с капитошками, тиры.

– Эй, помедленней, – просит Джек, едва поспевая за мной.

– Ваш запрос был тщательно рассмотрен и отклонен.

– Тебе следовало пригласить сюда Кирана.

– Почему? Ты не любишь ярмарки?

– Нет, просто он... – Джек хмурится, – разве вы с ним?..

– Нет. Киран хороший друг. Но не более. Слишком простой. Милый, но скучный. Хуже и быть не может. Разве что серийный убийца. Но скучный на втором месте… или даже на первом с половиной…

Ощутив на своем лице взгляд Джека, мне становится неловко, поэтому я беру ружье из тира и направляю ствол ему в лоб.

– Неверный прицел, – невозмутимо говорит он.

– Нет-нет, верный, – настаиваю я.

– Мисс, пожалуйста, мишени за вами, – нервно произносит старшеклассник, который работает в тире. Я поворачиваюсь и смотрю на него, затем на вывеску и, наконец, на огромную плюшевую панду – приз за поражение всех пяти мишеней. Она идеальная. Это мисс Маффин, гигантская мисс Маффин. И я хочу ее.

– Ты, потливый, дай еще несколько патронов, – требую я у старшеклассника, и тот, поперхнувшись, проветривает подмышки.

– Простите, мисс?

– Шести выстрелов недостаточно, – уточняю. – Дай больше.

– Шесть выстрелов – даже много. – Подойдя, Джек протягивает парню несколько талонов и забирает у меня ружье. – Смотри и учись.