Жестокие игры

Неужели у Витальки такой же огромный?!

У меня даже грудь потяжелела, а соски напряглись от мысли, что такой самец проникнет в меня. Бррр… Волнующе и страшновато. Но против воли на губы наползла и никак не сходила улыбка — приятно, черт возьми, чувствовать себя желанной. Даже мысли о Верховой рассосались под тяжестью воображаемого тела парня. Порочные мысли будоражили воображение, между ног пульсировало и набухало, а пальцы сами собой сжимали соски. Закусила улыбку в уголке губ, потому что неприличные картинки заставляли дышать через раз и закатывать глаза от фантомных ласк. Я себе такого и столько напридумывала, что даже порно не сравнится. Какой он — оргазм, я знала, спасибо любопытству, шаловливым гормонам и таким же ручкам.

В ванне пролежала больше часа, три раза подливая горячую воду. Потом достала крем-депилятор и еще двадцать минут изводила мягкий пушок между ног и в других местах — а вдруг Виталька… Неважно. Размечталась уже до бесстыдства — как он зажмет меня в университетском туалете во время лекций и…

Ох… Чувствую, опробую я сегодня этот вибратор.

В общем, спустя полтора часа вышла из ванной вся готовая хоть сейчас отдаться бывшему соседу. Конечно, где его взять на ночь глядя, но помечтать-то о нем мне никто не запретит.

Я даже чистое белье надевать не стала, высушила волосы феном, чтобы утром не мучиться с колтунами на затылке, оценила себя в отражении зеркала, надела халат и теплые носки — у меня всегда холодные ноги, потому я плохо сплю — и вышла из ванной раскрасневшаяся не столько от горячей воды, сколько от возбуждения, которое хотелось утолить.

Заперла дверь в своей комнате, включила фоном телевизор, легла и достала из-под подушки член-вибратор.

Бедра покрылись мурашками от предвкушения того, что я собиралась сделать. Соски отвердели, вызывая легкую тянущую боль в груди. Взбудораженная разыгравшимся воображением — показалось, что почувствовала аромат знакомого парфюма, будто Виталя стоит рядом со мной прямо сейчас, закрыла глаза, откинулась на подушки, жадно втягивая ноздрями фантомный флер, и медленно обвела головку фаллоимитатора языком…

* * *

Сука! Бл***! У-у-уф-ф! Знал бы — вышел сразу. Вообще бы не прятался! Потребовал отдать мне этот чертов дилдо и вышел в дверь! И пусть бы визжала, сколько в нее влезет!

Она надела халат и зачем-то вышла из комнаты, а я, от всего ошалевший и с верхней головой порвавший всякие связи, едва вылез из своего укрытия и выпрыгнул в окно, даже не потрудившись его за собой прикрыть. Так торопился оказаться на свежем воздухе, что напрочь забыл про вибратор.

Только сел в машину, возбужденный до невменяемого состояния, как зазвонил телефон. Я даже не посмотрел на номер, ответил хриплым, как после попойки, голосом:

— Я не могу сейчас разговаривать…

— Да куда ты денешься?! Жду в «Филине»!

Бл***. Олег.

— Жди, — выплюнул в ответ и дал газу.

Сейчас я перевозбужден и зол — не то состояние, чтобы ставить на место зарвавшегося мажорика.

Расслабил штаны, расстегнув ширинку, потому что член просто онемел от ломящей боли, а яйца будто сжало в тисках. Мне срочно нужно было спустить пар, и кулак тут уже не поможет. Эпикри́з[1] прописывал срочно кого-нибудь трахнуть. Жестко и резко, чтобы выбить дурь из верхней головы. Я просто орал, потому что меня бомбило от того, как горячо удовлетворяла себя первокурсница, выстанывая моё имя.

Она будто звала меня, как будто знала, что я рядом и смотрю на нее, и сделала все, чтобы содрать с меня кожу живьем. С ума сходил от дикого желания выйти из укрытия и вылизать ее, а потом драть как не в себя раз за разом. Внизу живота порхали долбанные бабочки, в груди трепетало и клокотало от запретности того, что я начинал к ней чувствовать.

Да на хрена она мне нужна, эта мелкая пигалица?! Бесился внутри себя от бессилия, меня всего колотило. Все это с Маринкой нужно срочно прекращать, чтобы не втянула меня в себя окончательно, не стала моей ахиллесовой пятой, пробоиной в щите. Нужно выбить клин клином.

Я не должен был вообще приближаться к ней.

Но тело спорило, пульсируя и вибрируя, требуя наплевать на все, вернуться, залезть в окно и выебать чертову девственницу так, чтобы ходила нараскаряку. А лучше вообще чтоб ноги у нее отнялись!

Вторая часть меня хладнокровно ухмылялась, сворачивая не на ту улицу…

— Виталя?! — удивилась Алинка, когда я тихонько постучался к ней в окно. Тут первый этаж ниже, чем в доме Маринки, и я спокойно, стоя на земле, видел всю комнату, залитую лунным светом. — Ты сошел с ума?! Что ты здесь делаешь? А как же охрана? — сыпала растерянно вопросами девчонка.

Ухмыльнулся хищно, опасно, предвкушая легкую добычу.

— Пустишь? — глухо спросил вибрирующим от напряжения голосом, бегая взглядом по ее лицу и шее, сползая взглядом к большой груди, ничем не поддерживаемой под футболкой.

— Ну… да… — хлопала длинными пушистыми ресницами, все еще заторможенная после сна.