Жестокие игры

Тот искал партнера, именно такого как Олег — жестокого, циничного ублюдка, для которого нет ничего святого, кроме собственных амбиций и желаний, того, для кого общественные рамки и мораль — жуткий анахронизм, раздражающие тормоза, мелкое недоразумение, не стоящее внимания. Игрок остановил Олега от опрометчивого шага, убедил, что нужно выждать, побыть покладистым сынком. Именно тогда Олег перешел в МГУ на факультет сводной сестры и познакомился с Деном, пускавшим на нее слюни. Олег умело подогревал жадное желание приятеля, дразнил, доводил до кондиции…

Чтобы спустить напряжение, Игрок предложил… Игру. Ему нужен был исполнитель, и Олег стал им — главным, а потому привилегированным. Было в Игроке что-то нечеловеческое, будто сам Сатана скрывался по ту сторону монитора. Его изощренный ум поражал до дрожи, неизвестный стал тем, кого Олег безмерно уважал и до трепета боялся, кого беспрекословно слушал и кому беззаветно верил. Служить ему значило практически обладать его силой, пусть и не напрямую, а возможности Игрока поражали воображение.

Игрок четко выполнял все, что обещал, и часто делал это самым неожиданным образом. И когда пришло время, он «привел» к нему киллера.

Им оказался Виталий Гром.

Олег усмехнулся, вспомнив, как его таинственный друг лишь на пяток секунд показал фото того, кто возьмется убрать медиамагната. А увидев исполнителя в универе спустя несколько месяцев, мажор едва не поперхнулся — не в таком месте он ждал этой встречи.

Пацан оказался простым, как две копейки, но было в нем что-то, роднившее его с Игроком, каким Олег себе его представлял, ни разу не видя и не слыша. Какие-то нотки в голосе Грома, оттенки поведения, нюансы взгляда, черты характера и прорывавшиеся манеры выдавали скрытую силу, что-то более жесткое и опасное, чем показывал его вполне миролюбивый внешний облик. Киллер оставался для Олега такой же загадочной личностью, темной лошадкой, как и сам Игрок.

А еще Игрок предупредил, что этот парень — его должник, а еще — единственный его друг. И потому неприкосновенен…

И если бы не этот факт, то дерзость и откровенное пренебрежение, которое Гром демонстрировал, Олег бы ему с рук не спустил. Лично бы, собственноручно оторвал голову. Но не смел даже рта лишний раз раскрыть, а когда рисковал — встречал равнодушный игнор или резкий отпор. Тогда Олег отступал, не желая злить Игрока, ведь в итоге все складываясь так, как он хотел…

Наблюдая, как подмешанный в коктейль сводной сестры препарат начинает действовать, Олег в красках представлял будоражившие тело картины. Его член уже окреп, а Ден сопел от нетерпения над ухом. 

Когда щеки девушки порозовели, а взгляд жарко обволок первое попавшее на глаза мужское тело, Олег понял, что сейчас получит свой кэш наслаждения, а потом, умиротворённый, встретится с киллером. Пожалуй, сегодня можно даже отменить запланированную Игру.

Олег предвкушал развлечение с Денчиком, от них по позвоночнику полз мороз, который быстро сменялся жаром, когда тот брал в руки свои игрушки…

* * *

Алина

Даже на вип-ярусе становилось слишком жарко. А еще как-то странно пульсировало внизу живота, заставляя ерзать, не понимая, почему барные стулья вдруг стали такими неудобными. Хотелось двигаться… как-то выплеснуть откуда-то взявшуюся переполнявшую ее тело энергию. Сексуальную энергию, от которой уже намокли трусики, и стало невмоготу.

Здравые мысли, злость и обида на Виталю словно тонули в тумане, жило лишь тело. Куда-то шло, чувствуя жар чьей-то руки на бедре, потом стало немного легче — когда кожу перестало покрывать шелковое платье, а трусики и лифчик больше не стягивали упругие объемы.

Ее горло выпускало сладострастные стоны, язык крутился вокруг сизой головки чьего-то члена, когда второй вламывался в ее пульсирующую безумной похотью плоть. Потом она оказалась лежащей на спине, над ней нависало лицо сводного брата, который жестко трахал ее. Хлесткие удары по его телу, которые с удовольствием наносил плеткой Денис, подстегивали Олега двигаться резко и мощно, причинять боль судорожно сжатыми на груди пальцами, зубами, впивавшимися в ее плечо или ключицу…

Ее сводный брат любил боль, обжигающую, мгновенную, оставляющую долгое, горячее, острое послевкусие и расслабляющий отходняк. И он любил причинять боль другим, наслаждаясь ею, как собственной.

Он трахал Алину с собой жестокостью, душил, стискивал соски так, что они горели адски, сгребал пятерней кожу на лобке и натягивал так, что она становилась как пергамент, и каждое прикосновение отпечатывалось, будто раскаленное клеймо.

Но все это прекратилось, удары по телу сводного брата стихли, его задница стала горячей от плетки, а потом он застонал от того, что в нее грубым толчком вошел Ден.