Жестокий Нью-Йорк

– Да ни хрена. Наш век еще не закончится лет двадцать. Старые правила все еще за нами, но в этой ситуации я, конечно, дал маху. Я давал задание другим своим ребятам пройтись по соседям, где жил этот Телегин, чтобы предложить им денег, если они увидят этого придурка, чтобы сообщить мне, дак никто дверь не открыл.

– Сейчас люди осторожными стали – кому попало двери не открывают. Никому уже не доверяют, не то что раньше, – Иннокентий решил разлить сразу по второй рюмке.

– Там с этим подъездом еще одна ситуация приключилась, – продолжил Константин, – ребята у меня маленькую камеру поставили в подъезде, и через два дня пришли алкаши бухать в подъезд и сломали её.

Иннокентий слегка улыбнулся после слов друга.

– Не везет, Костя, не везет.

– Я вообще не понимаю, что за народ у нас в городе живёт. На улице лето, а они пьют в подъезде. Раньше ведь всегда только во дворах пили, а тут в подъезд припёрлись.

– Дождь, наверно, был. Сейчас какой-то циклон накрыл город. Сам никогда не любил дождливое лето, – Иннокентий опрокинул вторую рюмку коньяка и закусил долькой шоколада. – Я помню детство, когда рос в бараке, дак почти каждый день кто-то пил во дворе. Играли в карты, домино, лото. Весело было. Нам, пацанам малолетним, иногда самогона немного наливали. Единственное было плохо, что канализации не было. Зимой ходить в туалет практически на улицу было не особо приятно.

– Да и запах этот. Та еще награда за смелость, – усмехнулся Константин, снова закусывая лимоном, сок от которого брызнул ему прямо на пиджак. – Вот черт, у тебя есть салфетка?

– Сейчас достану, – Иннокентий встал из-за стола, чтобы достать салфетки из шкафа, расположенного слева от окна.

– У тебя тут прямо есть удобства на все случаи жизни, – сказал Константин, вытирая пиджак салфеткой, которую только что передал Иннокентий.

– Это секретарша как-то покупала, а я ими почти не пользуюсь.

– Ясно. Я дак, когда вспоминаю детство, то сразу первое всплывает, как я со старшей сестрой коров пас в поле. Уходили с раннего утра, брали немного еды и до вечера оставались там. Собака с нами еще бегала. Ляжешь в поле на траву, смотришь на небо и думаешь, что всё хорошо будет впереди, – Константин после этих слов заломил руки за голову и скрестил пальцы. – А потом еще сено косил литовкой.

– Тебе сколько тогда лет было? – решил уточнить Иннокентий, параллельно в этот момент убирая ножом косточки из дольки лимона.

– Десять. Сестре – четырнадцать.

– Она у тебя всё еще в Витебске живёт?

– Да. Как уехала в 1985м, так никогда и не было желания сюда возвращаться. Раньше-то одна страна была.

– И в гости ни разу не приезжала? – удивился Иннокентий, разливая уже по третьей рюмке.

– Ну как не приезжала? Приезжала с мужем, с этим придурком лысым. Не знаю, что она в нём нашла, в этом солдафоне. Красивая девка была, а полюбила придурка.

– Ты ревновал её что-ли?

– Ну как тебе сказать. Мать ведь у меня рано умерла, ты знаешь. Мне всего шестнадцать лет было. После этого какое-то время Люська мне мать заменяла. Я ей всегда доверял, вместе всё же росли. Она меня перед отцом часто выгораживала, когда я где-нибудь проказничал.

– Да, лучшие воспоминания всегда из детства.

– Это точно, Кеша.

– Я тут новости в последнее время смотрю, дак ничего понять не могу. Твоё казино накрыли, мусоров стали убивать по городу, люди взрываются в тачках, какие-то алкаши на полной скорости врезаются в деревья. Лихие времена действительно вернулись. Всё по спирали идёт как будто.

– Время циклично. Надо опять со стволом за поясом ходить. Я столько денег просрал после этого ограбления. Если найду этого Телегина, то точно башку ему оторву. Прямо при всех, в этом казино.

– Пол кровью зальёшь, и костюм опять запачкаешь, – усмехнулся Иннокентий.

– Ничего, жена постирает. Она у меня тоже в последнее время обнаглела. Куда-то всё ходит со своими подругами, волосы завивает, а дома иногда пожрать нечего. Часто с ней сейчас ругаюсь. В этой маете действительно сложно уследить за жизнью.

Все проблемы Константина дружно вылезали наружу, когда он начинал расслаблять свой организм крепким алкоголем. Раньше он себе такого не позволял, но с возрастом чаще ты становишься менее строгим к себе, да к тому же с хорошим другом всегда можно выговориться. Кто, как не Иннокентий, его выслушает и даст совет или поможет делом.

– Вот поэтому я никогда и не женился. Столько нервов приходится тратить с этими бабами, – заметил Иннокентий. – Я помню, жил в начале девяностых с одной дурой, дак даже готовить толком ничего не умела. Ели мы эти ножки Буша, если помнишь.

– Ясный перец, помню, как такое можно забыть, – вставил Константин.

– У неё из этих окорочков очень странные супы получались. Всегда всё прокисало. Один раз всё протухло в холодильнике, дак даже в квартире потом воняло, когда я всё в унитаз вылил. Зато английский язык знала, – улыбнулся Иннокентий.

– Надо же. Кому он был нужен тогда?

– Один раз мы как-то к деду моему пришли, он почти всю жизнь в ОБХСС проработал, я тебе как-то говорил об этом.

– Да, я помню, – подтвердил Константин, разлив еще по рюмкам коньяк.