Жезл маршала. Василевский

Василевский сделал на Южном фронте всё, что намечал, и, когда 16 августа Малиновский начал наступление, он прибыл на КП 46-й армии генерала Глаголева и отсюда наблюдал за сражением. С ходу форсировав Северский Донец, войска Юго-Западного фронта завязали уличные бои за город Змиев и установили локтевую связь с 57-й армией Степного фронта.

   — Родион Яковлевич, завтра бросай в наступление свою главную группировку, — передал Василевский по радио Малиновскому.

   — У меня всё готово, так что с рассветом начнём, — ответил тот.

Василевского, однако, насторожило то, что перед самым наступлением в район Богодухова — Харьковское направление — немцы перебросили три танковые дивизии СС. Это, безусловно, осложнило обстановку, и кто знает, как пойдёт дело. К концу дня маршал с огорчением узнал, что, хотя войска Юго-Западного фронта и вклинились в оборону гитлеровцев, прорвать её сразу не смогли — у немцев был большой перевес в танках и самолётах. Обсудив ситуацию, Василевский вызвал на связь Малиновского.

   — Где генерал Судец? — спросил он. — На своём КП? Прикажи ему немедленно начать обработку вражеских позиций с воздуха. Сам понимаешь, что с автоматом против танков не пойдёшь! Так что нажимай, Родион Яковлевич! Не выпускай из виду фланги, да, да, фланги! — кричал в микрофон Василевский.

Генерал Судец, казалось, сделал невозможное. Бомбы, словно огромный плуг, вспахали передовые позиции врага; в бой ринулись наши танки и пехота, они смяли оборону немцев. У Александра Михайловича поднялось настроение, это заметил генерал Глаголев.

   — Тяжко нам далась победа, но ради неё сил не жаль, — сказал он.

Василевский вышел на крыльцо домика, где размещался штаб армии, полной грудью вдохнул прохладный воздух. На душе полегчало. Всю ночь он находился на КП, то и дело связывался с командованием фронта по телефону, чертовски устал, но мысль о том, что наконец-то враг попятился, согревала его. Уже рассветало. Высоко в небе угасали последние звёзды, далёкий горизонт, откуда доносились орудийные залпы, наливался синью. По всей линии фронта вспыхивали и гасли багряные сполохи.

«Пора мне на КП фронта, оттуда и пошлю донесение Верховному», — подумал он, возвращаясь в комнату.

На пороге вырос дежурный по штабу и, глядя на маршала, доложил:

   — Вам срочная телеграмма от Верховного Главнокомандующего!

У Василевского отчего-то вдруг заныло сердце. Он развернул листок и стал про себя читать: «Маршалу Василевскому. Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы ещё не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки. Я давно уже обязал Вас, как уполномоченного Ставки, обязательно присылать в Ставку к исходу каждого дня операции специальные донесения. Вы почти каждый раз забывали об этой своей обязанности и не присылали в Ставку донесения. 16 августа является первым днём важной операции на Юго-Западном фронте, где Вы состоите уполномоченным Ставки. И вот Вы опять изволили забыть о своём долге перед Ставкой... Последний раз предупреждаю Вас, что в случае, если Вы ещё хоть раз изволите забыть о своём долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта. И. Сталин».

У Василевского как будто что-то сломалось в груди. Он хотел свернуть телеграмму, но она выпала из его рук. Стоявший рядом генерал Глаголев поднял листок и отдал ему; он успел заметить, что лицо маршала пожелтело, как воск, на щеках выступили белые пятна, и весь он стал какой-то чужой, растерянный.

   — Что-нибудь серьёзное, товарищ маршал? — спросил Глаголев.

   — Дай, пожалуйста, попить... — попросил Василевский.

Генерал схватил со стола котелок, налил воды из бачка.

   — Чистая вода, из родника, бойцы только принесли чай кипятить, — тихо промолвил командарм.

Василевский отпил несколько глотков и почувствовал — грудь немного отпустило, в горле исчез вёрткий упругий комок, стало легче дышать.

   — Поеду на КП фронта, — тихо произнёс он. — Кажется, я задержался у вас...

Он ехал на «Виллисе» по изрытой снарядами и минами дороге, машину бросало на ухабах, но Василевский, казалось, ничего этого не замечал. В его ушах тихо звенел голос Сталина: «Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта...»