Жилище в обрядах и представлениях восточных славян

Если попытаться свести воедино семантические признаки, инвариантные для глаголов, обозначавших процесс строительства (строить, рубить, ладить, ставить), то можно получить список, в котором на первом месте будут такие признаки, как «ограничивать», «придавать форму», «упорядочивать», не являющиеся специфически строительными, но расцениваемые как универсалии всякого процесса активного воздействия на окружающий мир. Сакрализация этих процессов, придание им «второго» (мифологического) плана содержания, отразилась и в поверьях о ремеслах и ремесленниках.

По воззрениям русского крестьянского населения XIX — начала XX в., плотники, как и представители других древнейших ремесел, обладали не только производственными функциями. Им приписывались тайные способности, знания, связи с «нечеловеческой природой», «лесом» и т. п., причем считалось, что чем выше их мастерство, тем сильнее их скрытые способности: «Особенно дурной славой пользуются те из плотников, которые известны своим искусством, вроде костромских галичан, знаменитых издревле владимирских „аргунов“, вологодских, вохомских и т. д.»[147]

. Плотники могли сделать так, что построенный ими дом оказывался непригодным для проживания, так как в нем «поселялась нечистая сила». Еще в прошлом столетии нередко встречались незаселенные дома не только в деревнях, но и в Петербурге[148]. «В Орловской губ. (под самым городом) подслушали бабы, как владимирские плотники, достраивая хату, приговаривали: „Дому не стоянье, дому не житье, кто поживет, тот и помрет“ — и подсмотрели, что бревна тесали они не вдоль, а поперек, а потом напустили червей. Стали черви точить стены, и едва успел хозяин помереть, как развалилась и хата его»[149]

. Плотники могли посадить в дом кикимору, которая выживет хозяев из дому. «Сказывали знающие люди о причинах этого происшествия, но разное: одни говорили, что либо на стояке, либо под матицу плотники положили свиной щетины, отчего и завелись в доме черти. Другие предполагали, что под домом зарыт был когда-то неотпетый покойник или удавленник и что плотники знали про то и намеренно надвинули к тому месту первые венцы, когда ставили сруб»[150]. «В Белозерском уезде (Новг. губ.) в деревне Иглине, у крестьянина Андрея Богомола плотники так наколдовали, что кто из его семьи ни войдет в новую избу, всякий в переднем углу видит покойника, а если войдут с кем-нибудь чужим — не видят. В первую же ночь сына Михаила сбросило с лавки на пол. Решили сломать избу эту и поставить новую. Стали ломать и нашли в переднем углу, под лавкой, вбитым гвоздь от гроба»[151]

. Аналогичными способностями наделялись плотники на Украине и в Белоруссии. Недовольные угощением или расчетом плотники могут навлечь на дом различные несчастья: пожар, бурю, болезни и даже смерть жильцов: «Когда же тот мастер хочет дому смертности, то, ударяя по бревну обухом топора, он произносит: „Сколько тут углов (вянков), стольки нехай будиць мирцвяков“»[152]. В сказках плотники соревнуются с чертом и всегда выходят победителями (как и кузнецы, ткачи и др.)[153]

. Любопытно, что в украинских рассказах о плотниках-знахарях в их роли всегда выступают русские, т. е. представители другого народа[154]. Этим подчеркивается выделенность и известная эзотеричность плотников (ср. жреческие касты кузнецов в других культурных ареалах).

Аналогичный круг представлений был связан с печниками. Как и плотникам, печникам приписывались тайные способности, применение которых могло сделать дом непригодным для жилья. Считалось, что, как и плотники, печники были связаны с нечистой силой. «Сговорились плотники с печниками и вмазали в трубу две пустые незаткнутые бутылки по самые горлышки (вместо бутылки кладут в стену пискульки из речного тростника, дудочку из лубка липы, лозы). Стали говорить хозяева: „Все бы хорошо, да кто-то свистит в трубе — страшно жить“. Пригласили других печников. — „Поправить, говорят, можно, только меньше десятки не возьмем“. Взялись сделать, но вместо бутылок положили гусиных перьев, потому что не получили полного расчета. Свист прекратился, но кто-то стал охать да вздыхать. Опять обратился хозяин к плотникам, отдал уговорные деньги на руки вперед, и все успокоилось»[155].