Житие Андрея Юродивого

Ведь написано, что когда безбожник Юлиан отправлялся походом на персов, он решил спуститься к Пифийскому демону, находящемуся в Дафне, чтобы тот дал ему откровение о предстоящей войне — победит он или проиграет. И вот когда он принес жертвы Пифийской статуе, та поведала ему, что не дает откровений в эти дни, так как там лежат самые стойкие и богоугодные мощи славных и трижды благословенных мучеников — Вавилы и трех мальчиков. Тогда нечестивый отступник приказал антиохийцам без трепета и страха перенести их оттуда и положить там, где он хочет, давая, таким образом, свободу лукавейшему духу, явившемуся ему. И тогда все жители города, выйдя со свечами, песнями и мольбой, взяли урну святых и двинулись в путь с песнопением:"Да постыдятся все служащие истуканам, хвалящиеся идолами". Говорили они, не страшась, и что‑то другое. А богоненавистный царь услыхал это и приказал правителю города задержать всех, кто участвовал в молении. Тогда правитель, выбежав на широкую улицу, многих схватил и заключил в тюрьму; в их числе привели к нему и одного мальчика из городской знати, будто бы лет пятнадцати, именем Феодора. Был он прекрасен видом и совершенно безупречен, и говорили, будто он во всеуслышанье называл себя христианином и слугою Христовым. Правитель, долго увещевая его отступить от истины, не смог убедить его. Увидав, что тот не подчиняется, он приказал повесить мальчика на столбе, высечь и пытать. И вот он был подвешен на кресте и выдержал мучения, а к вечеру его сняли со столба и бросили в заточение.

Проведя несколько дней в тюрьме вместе с остальными заключенными, благочестивый тот мальчик был освобожден, как и все арестованные, после того как беззаконный царь–отступник погиб на войне. Когда, наконец, он оказался дома, стали расспрашивать его друзья, родственники и сверстники вместе с родителями, целуя его раны и говоря ему:"Что чувствовал ты, господин Феодор, когда висел на столбе и святую плоть твою разрывали когтями?"Он же отказался говорить. Все же, долго упрашиваемый, он нехотя рассказал им следующее:"Когда меня подвесили к столбу и начали пытать, сперва я с трудом терпел и, утешая себя, говорил:"Несчастный Феодор, мужественно переноси и терпи эти страдания; иначе ты попадешь в самую середину вечного огня". И как только я это сказал, вдруг вижу: вот четыре евнуха с лицами, прекрасными, как роза. И один из них будто бы держит какую‑то чашу, белую и блестящую, поражающую взгляд человека своим видом и приводящую в экстаз, а у другого в руках позолоченный сосуд, полный божественного мира, словно источающего розовый аромат, остальные же двое держат на вытянутых руках белые, словно снег, покрывала, сложенные вчетверо. Оказавшись позади меня, один из них говорит тому, кто держал сверкающую чашу:"Неси ее ко мне". А тот, поднеся чашу, говорит держащему позолоченный сосуд:"Вылей сюда". Он опрокинул сосуд, и излилось из него миро, проникнув в глаза мои наподобие молнии и через внутренности мои рассеявшись по всем членам, так что благоухание того мира победило и преодолело ужасные страдания, которые выпали мне из‑за пыток. Наконец, один из них принес то самое полотно и, смочив в чаше, наложил на лицо мое и держал долгое время, так что от приятнейшего того удовольствия я, как уже говорил, забыл свои страдания. Когда наложивший полотно поднял его с моего лица, подошел другой, в свою очередь готовый наложить полотно, и они продолжали делать это до тех пор, пока терзавшие меня не остановились и не сняли меня со столба. И как только это произошло, они в то же мгновение отошли от меня. Я же, лишившись сладчайшего того удовольствия, сильно опечалился и даже хотел еще подвергнуться пытке. Ведь Бог уверяет нас, что это такая вещь, которой ум человеческий ничто не может уподобить. Ибо только начало и зрелище страданий несет испытание, в то время как вся сила производимых пыток не чувствуется, благодаря милости Божьей".

Так, стало быть, мой Епифаний, все тогда и закончилось. Я же поведал тебе об этом, дабы узнал ты, как святые ангелы кадят страждущим во имя Господа". Послушав об этом чуде, Епифаний внутренне задрожал и сказал, рассуждая в сердце своем о праведнике:"Сколь божественны слова человека, которого считают безумцем! А воистину безумные с отвращением смотрят на него, как на паршивого пса посреди города. Увы, в этом городе не найдется другого такого светоча, как этот святой".