Жития радикальных святых: Кирилл Белозерский, Нил Сорский, Михаил Новоселов

Почти сразу после выхода «Апологии» в глухую оппозицию имяславцам перейдет П.А. Флоренский: в личной переписке с Антонием (Булатовичем) он убедится, что его собственные идеи об особой силе, присущей словам (как мы помним, оккультного происхождения), вызывают у имяславцев отторжение, а ссылки имяславцев на византийских исихастов и учение святого Григория Паламы (XIV век) ему не близки. Письмо Флоренского другу и также члену новоселовского кружка И.П. Щербову от 13 мая 1913 года показывает чувства человека, ощутившего, что его втянули в чужую игру, – причем он выражает досаду не только в адрес Антония (Булатовича), но и Новоселова: «Признаться, в душе я много виню имяславцев, и даже М. А[лександрови]ча [Новоселова]. Когда летом [1912 г.] он вознамерился вступиться в этот спор, я ему решительно сказал, что при современном позитивизме и это дело будет заведомо проигранным». Далее он развивает, на примере имяславия, свое понимание имяславия как эзотерического учения – вполне в духе господствовавшей моды на оккультные тайные знания, но в явном противоречии с церковным преданием: «Мне невыносимо больно, что Имяславие, – древняя священная тайна церкви, – вынесено на торжище и брошено в руки тех, кому не должно касаться его и кои, по всему складу своему, не могут сего постигнуть». – В этом и подобных рассуждениях Флоренский явно путает православную Церковь с какой-нибудь гностической. И тогда становится понятным странное для православного человека, но зато типичное для гностиков (а также многих других нехристиан) отношение к исповедничеству за веру: «Я так устал и от дел и от дрязг из-за Имени, что, кажется, готов согласиться на что угодно, лишь бы оставили меня в покое, – т. е. согласиться внешне, что, вероятно, только и требуется». В традиционном христианстве такое «внешнее» согласие с еретиками всегда считалось отпадением от Церкви. Иногда мучители сами предлагали исповедникам оставаться при своей вере, но согласиться с ними лишь внешне, – а исповедники (как, например, дорогие сердцу Новоселова и охотно приводившиеся им в пример Максим Исповедник или Феодор Студит, IX век) все-таки не соглашались и терпели мучения. Это письмо Щербову хорошо объясняет и то, почему Флоренский останется с сергианами, хотя лучшие его друзья, как Новоселов и Феодор Андреев, пойдут с исповедниками: его эзотерической вере не могло угрожать и сергианство, как не угрожало ей имяборчество.

Имяславие Антония (Булатовича) повлияет на Флоренского амбивалентно: в части догматики оно будет им отвергнуто. Впоследствии идеи Флоренского об имяславии будут развивать С.Н. Булгаков и А.Ф. Лосев, каждый по-своему; Лосев будет стремиться выразить в формах имяславия некий синтез наследия Флоренского и учения Григория Паламы. Все это будет очень далеко от Антония (Булатовича), который предпочитал Паламу без Флоренского.

Что делать с патриархом

Ситуация с имяславцами особо не менялась до начала Поместного собора 1917 года. На соборе вопрос об имяславии был поставлен на обсуждение. Начала заседать специальная соборная комиссия, на которой прозвучали голоса «против» и «за». Позиция имяборцев была теперь усилена аргументом, что имяславие было проявлением в Церкви гнета царизма. Но комиссия не успела подготовить свой доклад собору, и вопрос остался нерешенным. После разгона собора, осенью 1918 года имяборцы взяли реванш явочным порядком. Имяславцев опять запретили в священнослужении и отлучили от причастия. Вскоре за этим последовало новое постановление Синода – только теперь уже не дореволюционного и неканоничного, а каноничного (избранного собором) и под председательством патриарха Тихона. В постановлении необходимость рассмотреть вопрос об имяславии на соборе когда-нибудь в будущем была продекларирована, но и только. В остальном возвращалось в силу постановление 1913 года, причем были обнародованы и секретные документы 1914 года, которые сохраняли в силе все обвинения против имяславцев. Имяславцы, в свою очередь, вернулись к положению 1913 года, заявив о разрыве церковного общения с патриархом Тихоном и всем тихоновским епископатом (при этом они остались без епископов в своей среде).