Живая азбука

Там, за последней виллой,Вдоль глинистого рваСветло-зелёной силойВздымается трава…Весенним изумрудомОмолодила пни,Упавший ствол верблюдомРаскинулся в тени.Кольцо берёзок кроткихПод облаком седымРоняет с веток чёткихЗеленокудрый дым.Мальчишка влез на липку —Качается, свистя…Спасибо за улыбку,Французское дитя!«Слезай-ка, брось свой мячик,Мой фокс совсем не злой, —

Быстрее всех собачекПомчится он стрелой…»И вот они уж вместе —И зверь, и мальчик-гном.Жестянка мокрой жестиСверкнула под кустом.Ну что ж, здесь были люди,А людям надо есть.В зелёном этом чудеПускай цветёт и жесть…Вверху клубки амелыКак шапки сизых гнёзд,Под бузиной замшелойХлопочет чёрный дрозд.С дороги у изгибаМоторный рявкнул бас…Спасибо, лес, спасибоЗа этот добрый час.

1930

На крыльце

В колодец гулко шлёпнулась бадья,Склонилась баба, лихо вздёрнув пятку;Над дубом стынет лунная ладья,Тускнея радужно сквозь облачную                                              грядку.Туманным пологом окутаны поля,Блеснул костёр косым огнём у рощи.За срубом зашипела конопля,Нет в мире песни ласковей и проще…Лень-матушка, а не пора ль соснуть?Солома хрустнет под тугой холстиной,В оконце хлынет сонный Млечный Путь.У изголовья – чай с лесной                                       малиной…Но не уйти: с лугов – медвяный дух,И ленты ивы над крыльцом нависли.

И там, в избе, – стокрылый рокот мух,И духота, и городские мысли…Нахмуренный, в рубахе пузырём,Прошёл кузнец, как домовой, лохматый,И из больницы, в ботах, с фонарём,Старушка докторша бредёт тропой                                            покатой.Я гостье рад. В пустыне средь селаТак крепким дорожишь рукопожатьем…Ты, горечь старая, тяжёлая смола,Каким тебя заговорить заклятьем?

1930

У Сены

В переулок – к бурлящей Сене,Где вода, клокоча, омывает ступени,Заливая берег пологий, —Всё приходят люди в тревоге:Рабочий хмурый,

Конторщик понурый,Озябший старик с ребёнком,Девушка с рыжим котёнком…Слушают грозный гулВоды, встающей горбом у лапы моста.У откоса последняя грива кустаОпрокинулась в мутный разгул…К берегу жмётся мёртвый буксир,Брёвна несутся в лоснящейся мгле                                           перевалов…Дойдёт ли вода до подвалов?Хлынет ли в окна мирных квартир?Поправив пенсне, какой-то седой господинОтметил мелом на стенке грань колыхания…Ты, мутное лоно грядущих годин!Мел мой в руке – но черта роковая                                               в тумане.

<1930>

Ночные ламентации