Живая мишень

— Это было приблизительно через неделю, после того как все вернулись с Карибского моря. После успешного завершения того мероприятия, которое его светлость шутливо назвала «личным кубинским ракетным кризисом», Вики гостила в нашем доме в Лондоне, выздоравливая после тех испытаний, что ей пришлось перенести в руках кубинских мятежников. Никто не возражает, если я налью себе маленький глоток виски? Чувствую себя немного испуганным.

— Черт возьми, Пелхэм, — сказал Стокли, — сейчас уже больше девяти утра, и я сам налью тебе стаканчик.

Стокли подошел к бару, посмотрел на серебряные ярлыки, висящие на горлышках тяжелых хрустальных графинов. Он не выпил за всю жизнь ни капли спиртного и был немного растерян, где здесь что.

— Виски в том графине слева, Сток, — сказал Сатерленд. — Пожалуйста, продолжай, Пелхэм.

— Хорошо. Ну вот, Вики и Алекс провели прекрасный вечер в доме на Площади Бельграв. Они ужинали в одиночестве. После ужина я поднялся к ним и показал тайную комнату, где хранил все детские игрушки Алекса и тому подобное. Там был прекрасный портрет лорда и леди Хок. Мы с Алексом решили повесить его над камином в гостиной. Они долго сидели на диване и любовались этим полотном.

— Что было после этого, Пелхэм? — спросил Стокли.

— Той ночью была жуткая гроза, и я развел в камине огонь. Когда дрова разгорелись, я оставил их наедине. Когда вернулся через несколько часов, то обнаружил, что они заснули. Было приблизительно три утра, и я решил накрыть их меховым покрывалом. Как раз тогда это и случилось.

— Что? — спросил осторожно Сатерленд, поскольку старина явно был не в себе.

— Я пошел было в свою комнату, и в этот момент услышал, как кто-то позвонил в дверь.

— В три утра? — удивился Сатерленд.

— Да. Ведь могло случиться что-то чрезвычайное. На самом деле не было никакого ЧП. Я спустился, включил лампы наружного освещения и открыл дверь. Там под проливным дождем стоял человек в черном плаще и держал в руках большой черный зонт. Он сказал, что ищет Александра Хока. Я ответил, что лорд Хок давно спит. «Тогда передайте ему это», сказал мужчина, вручив мне маленький золотой медальон. Я вспомнил, что этот медальон принадлежал его светлости.

— Ты передал его Алексу? — спросил Стокли.

— Нет. Просто ужасно. Я сунул медальон в карман жилета и ушел спать с твердым намерением отдать принесенную вещь его светлости следующим утром. Когда в семь я сошел вниз, чтобы приготовить завтрак, то нашел записку от его светлости, в которой говорилось, что они с Вики поднялись с рассветом и поехали в Хоксмур, где проведут несколько дней на Котсуолдских холмах, а потом Виктория уехала в Америку. Я положил медальон в серебряную коробку, где Алекс хранит все свои медали. И, что совершенно непростительно, забыл даже упомянуть о медальоне. Так как он никогда не смотрит на свои медали, я вполне уверен, что до сих пор Алекс ничего не знает об этом.

Стокли, глядя то на Пелхэма, то на Сатерленда, сказал:

— На что был похож медальон?

— Медальон с изображением Святого Георгия, — сказал Пелхэм. — На обратной стороне инициалы Алекса Хока. Подарок его матери. Я заметил, что он не носил медальон после возвращения с Кубы и спросил почему. Он сказал, что потерял медальон там.

— Этот медальон был на шее Алекса в ту ночь, когда мы спасли Вики, Росс, — пояснил Сток. — Один из охранников сорвал золотую цепочку и медальон с шеи Алекса. Мы были настолько заняты, пытаясь выйти оттуда живыми, что совсем забыли о нем.

— Пелхэм, ты можешь описать человека, который принес медальон? — спросил Росс, волнуясь.

— Ну, он держал зонтик так низко, что лица не было видно. Но когда он уже поворачивался, чтобы уйти, я мельком увидел его лицо в свете ламп. И поразился увиденному. Его зрачки были совершенно бесцветны.

Стокли и Сатерленд вскочили на ноги одновременно.

— У этого парня, — сказал Сток дрожащим от волнения голосом, — не было случайно никакого акцента, Пелхэм?

— Был, — ответил Пелхэм. — Причем очень явный. Испанский акцент.

— Человек без глаз, — сказал Сток. — Вот дерьмо. Алекс прав. Мы должны были внимательнее отнестись к возможности мести кубинца.

— Это был Руки-ножницы, — согласился Сатерленд. — Вики говорила, что все кубинские охранники называли его так. Парень, который любил резать людей серебряными ножницами, которые постоянно болтались у него на шее.

Стокли хлопнул себя по лбу так сильно, что обычный человек непременно свалился бы на пол.

— Росс! Помнишь, тот парень из полиции, которого убили в Майами? Из округа Дейд? Медицинский эксперт сказал, что кто-то нанес ему удар острым предметом в мозг. Через глаза. Еще он сказал, что вероятным предметом убийства были остро заточенные ножницы.

— Сток, — сказал Росс, пытаясь казаться спокойным, — регистрационный номер прицела, который остался в дереве вместе с винтовкой, был, конечно же, стерт напильником?

— Я оставил это напоследок, — улыбнулся Сток. — Нет, номер стерт не был. Я дал этот регистрационный номер своему новому лучшему другу из «Леопольд». Теперь все их прицелы находятся на официальном учете.

14