Живая плоть

Одна из ножек стула отломилась и повисла на волокне. Усталый, тяжело дышавший Виктор бросился на кровать. И почти сразу же кто-то постучал в дверь. Дженнер не ответил. Сердце его билось так сильно, что, казалось, готово было вырваться из груди. Стучавший крикнул, что они хотят знать, что там, черт возьми, происходит. Виктор шатаясь подошел к двери и прошептал в нее, что ничего, что уже ничего. «Тьфу ты, черт», – произнес тот же голос.

Он больше не мог спать. Встал он рано, вышел на лестничную площадку с мылом, с металлической мочалкой для чистки посуды и стер надпись на стене. В ней больше не было смысла. Все уже случилось. Дерьмо попало в вентилятор.

Он пошел в библиотеку узнать, что можно прочесть о группах крови. Литературы на эту тему было предостаточно. Виктор знал, что он умен – кто-то измерил его коэффициент интеллекта в колледже, показатель составил 130 [11]

, – и обычно он усваивал легко научные данные, но группы крови оказались ему не по силам. Для него это оказалось слишком сложно. Он усвоил, что система групп крови была открыта в 1900 году, но с тех пор было создано около десятка систем, в том числе резус-фактор. Благодаря системе АВО и четырем основным группам стало гораздо проще определить, кому принадлежит образец крови. Похоже, наступает время, когда кровь каждого человека становится таким же уникальным следом, как и отпечатки пальцев.

Просмотрев эти книги и статьи, Виктор немного успокоился и попытался вновь проанализировать сложившуюся ситуацию. Его никогда не обвиняли в изнасиловании. Кроме того, он решил, что никогда больше не будет нападать на женщин. Если он смог прожить десять лет в тюрьме без этого, то наверняка сможет продержаться до самой смерти. «Изнасилование не половой акт, это акт агрессии», – прочел он в газете. Так что причиной его нападений на женщин был гнев. Значит ли это, что, если он найдет другой способ контролировать гнев, у него больше не будет причин кого-то насиловать?

Том жил в Северном Илинге, неподалеку от станции метро «Парк-Ройял». Примерно то, что и ожидал увидеть Виктор, когда только собирался его навестить. Жилище его куратора было маленьким и неказистым – один из муниципальных домов, построенных в конце двадцатых годов прошлого века в северной части Лондона. Хотя теперь, вполне возможно, Том стал его владельцем. На газоне перед домом был брошен трехколесный велосипед, рядом с ним лежал мордочкой вниз плюшевый медвежонок, казалось, ему кто-то выстрелил в спину. Виктор содрогнулся и подумал, почему ему пришло в голову такое сравнение. Он не собирался приезжать, хотел провести день, вырабатывая очередной план на будущее, сперва гуляя, продолжая свыкаться с окружающим миром, потом у себя в комнате, подсчитывая, сколько у него денег сейчас и сколько он сможет получить. Но, как только он оказался на Илинг-Коммон, начался дождь, и ему ничего не оставалось, как спрятаться от него на станции метро. Дождь не только не собирался заканчиваться, а припустил еще сильнее. До станции «Парк-Ройял» было всего две остановки, и Виктору пришло в голову, что в гостях он бы мог пообедать.

Детский велосипед был усеян дождевыми каплями, и медвежонок выглядел мокрым, хотя дождь уже кончился. Дети Тома, должно быть, бросили игрушки и побежали прятаться от дождя. Виктор не особенно любил детей. Дверь ему открыла худощавая женщина в брюках и цветастом переднике. Она слишком уж восторженно улыбнулась и заверила его очень искренне, что весьма рада его видеть, что ей и детям не терпелось познакомиться с ним. Когда Виктор вошел в гостиную, служившую одновременно и столовой, он кое-что вспомнил. Давно, задолго до тюрьмы, он прочел в газете предположение, что человек не может провести за решеткой больше пяти лет и полностью сохранить психическое здоровье. Автором статьи был психиатр, называвший себя бихевиористом. Когда он сидел в тюрьме, эта статья словно выпала из головы, но теперь Виктор опять ее вспомнил, хотя так и не понял, почему это случилось именно сейчас. И поэтому так и остался посередине комнаты, ошарашенно глядя на Лиз Уэлч и на маленьких, бедно одетых детей.

– Том только что вышел купить бутылку, – сообщила Лиз. – То есть вина. Не хотите пока что баночку пива?

Они ведут нищенское существование, подумал Виктор, и это вынуждает их бегать в винную лавку, когда появляется нежданный гость. В доме, скорее всего, одна-единственная баночка пива. Виктор не пил его, оно ему не нравилось. Уэлчи жили бедно. Тому не платили за содействие бывшим заключенным, по профессии он был школьным учителем, но Виктор не особенно его жалел. Ему казалось безумием жениться, обременять себя детьми и заботой о заключенных.