Живи

— Где взять такие деньги? К тому же как попасть в Америку?

— У нас пересадкой органов тоже занимаются. Я один свой глаз готов пожертвовать тебе.

— Какой он у тебя?

— Маленький, черный, хитрый.

— Не пойдет.

— Глаз не проблема. У них наверняка целый склад здоровых глаз имеется. Любого цвета и размера подобрать могут. Главное — пробиться туда.

— В конце концов, можно лично обратиться в Министерство здравоохранения.

— Видали они таких! В Москве академиков слепых несколько штук есть, да что–то им ничего не пересадили!

— Там на пересадку наверняка дикая очередь. Без взятки ничего не выйдет.

— Мы забыли про кибернетику. Сейчас наверняка делают устройства, подобные зрению и заменяющие зрение. Американцы вроде бы добились больших успехов в этом деле. И у нас наверняка этой проблемой занимаются.

— Занимаются, я это точно знаю. Но это — сверхсекретные вещи. Это же имеет военное значение. Аппараты, подобные зрению, устанавливают на снарядах, и те сами наводятся на танки и самолеты. Они буквально находят цель в любых условиях.

— Вот бы достать такой аппаратик! Узнать хотя бы, где такими вещами занимаются!..

— Недавно по телевидению целая передача была о восстановлении и компенсации утраченных органов чувств. У нас в городе, оказывается, есть школа для слепоглухонемых. И инженер один выступал. Он хочет изобрести компактный поводырь для слепых.

Я наблюдал за Слепым. Мне стало жаль его. Я решил хоть чем–нибудь помочь ему. Не важно, что в конце пути его ждет разочарование. Важно, что какое–то время он поживет с надеждой.

Школа слепоглухонемых

Я предложил Слепому начать с самого легкодоступного и затем постепенно восходить ко все более труднодоступному, дерзая в конце концов на недоступное и невозможное. И мы отправились в школу слепоглухонемых, которая была создана у нас в городе на базе материала, поставляемого «Атомом», то есть специально для детей–уродов, рождающихся в районе «Атома». Шли пешком, хотя школа была довольно далеко за городом. Погода была превосходная, времени у нас было в избытке, путь наш лежал через городской парк по крутому берегу реки. Слепой был в приподнятом настроении.

— Боже, как хорошо, — повторял он через каждые десять минут. — Такой день оправдывает все прошлое и будущее убожество. Именно в этом — в ощущении полной гармонии природы и тебя самого — заключается смысл и вершина нашего бытия. Все остальное — вздор! Как я завидую тебе: ты же видишь всю эту божественную красоту!

А что я мог ему на это ответить? Я действительно видел, но отнюдь не божественную красоту. На той стороне реки, где раньше были прекрасные необозримые луга, источал в небо ядовитые разноцветные дымы химический комбинат. На этой стороне снесли с лица земли вековую липовую аллею — прокладывают новую дорогу к военному заводу. Дорогу ограждают от глаз посторонних высоким бетонным забором с колючей проволокой поверху. За озером высятся коробки новых цехов завода с узкими щелками вместо окон. Озеро уже огородили деревянным (пока) забором и поставили повсюду щиты с надписью «Посторонним вход строго воспрещен!». Недалеко от детского городка — длинная и беспорядочная очередь в пивной ларек. Вокруг ларька на траве уже валяются пьяные. Один блюет, держась за дерево, а другой блюет на первого, держась за него. Прошли равнодушные ко всему милиционеры. Подвыпивший парень пытается затащить хихикающую девчонку в кусты. Та сопротивляется, но не настолько решительно, чтобы ввести в заблуждение парня и зрителей этой сцены. Пожилой бухарик делает знак парню — он платит ему трешку, если он уступит ему потом девчонку. Парень грозит выбить бухари- ку оба глаза. В общем, красота неописуемая, божественная, как сказал Слепой. Я не хочу его разочаровывать.

— Да, — говорю я, — способность видеть эту божественную красоту есть великое благо. Люди не ценят его, поскольку имеют его. Сражаться за это благо, не имея его, — это величайшая цель в жизни.

— Конечно! — почти кричит Слепой. — Я бесконечно благодарен тебе за то, что ты вселил в меня надежду.

— А если нас ждет разочарование, — говорю я, — как я тогда буду выглядеть в твоем представлении?

— Пусть разочарование, — убежденно говорит он, — но путь к нему лежит через надежду, и это достойная плата за все.

В школу нас долго не пропускали, выясняли, кто мы такие и зачем пожаловали. Проверили наши документы — а то вдруг мы иностранцы, можем написать бог знает что. Директор с нами разговаривать не захотел: занят. До нас снизошла заведующая учебной частью.

— В нашем распоряжении, — сказала она, — тридцать… ну, допустим, сорок минут. Так что используем это время с максимальной пользой.