Читаем Животные полностью

Скелет птицы – конструкция, приспособленная для полета. Она устроена по схеме, общей для всех развитых хордовых (и для человека тоже, что действительно заметно при таком ракурсе изображения)


Самолету, кроме двигателя, нужны также пропеллеры. Пропеллерами птицам служат крылья (инженеры с завистью смотрят на это изобретение природы, пытаются его воспроизвести, но пока успехи в этом направлении весьма скромны).

Вот каковы важнейшие черты птиц – рептилий, переделанных для полета. Имеем ли мы право на такое сравнение? Безусловно. Вспомним прежде всего ископаемых животных, которые сочетают черты рептилий и птиц, того же археоптерикса. Ранее его считали прапрадедом птиц. Но сейчас найден еще более древний прапрадедушка – протоавис

. Он имеет большее сходство с современными птицами, но при этом протоавис старше археоптерикса. Таким образом, похоже, Природа имела несколько вариантов, когда создавала из рептилий птиц. И археоптерикс оказался вариантом не лучшим, так сказать, неперспективным. А протоависа ждало большое будущее, хотя он и имел еще немало общих с археоптериксом черт рептилий. Прежде всего – это когти на крыльях (из современных пернатых их имеют только птенцы гоацина, который живет в тропических лесах Южной Америки. Взрослый гоацин плохо летает, он может только перелетать с ветки на ветку. Ученые считают, что такой образ жизни вел и археоптерикс). Второй признак рептилий – длинный тяжелый хвост со многими позвонками. У современных птиц все эти позвонки срослись вместе в небольшой копчик, а красивый хвост представляет собой легкое оперение.


Разнообразие современных птиц. Протоавис (в середине) – ископаемый кандидат в прапрадедушки современных птиц


Впрочем, есть современные птицы, которые совсем не летают. Но всем им пригодились разработки, предназначенные для полета. Так, пингвины с успехом используют крылья для плавания. А для страуса крылья – это дополнительный (к хвосту) руль. Руль этот воздушный, но помогает «живой конструкции», которая движется по земле. Такое встречается и в творениях рук человеческих – технике, которая хоть и не предназначена для полета, но очень быстро движется по земле или по воде. Страусиное крыло-руль не требует таких мощных мышц, как крылья, предназначенные для полета.


Житель современных тропических лесов – гоацин, птенцы которого имеют, как археоптерикс, когти на крыльях


Поэтому у страусов нет киля, ведь если нет необходимости в мощном двигателе, не нужна и специальная конструкция для его крепления. Вместо этого – мощные мышцы ног и надежная конструкция их скелета, с деталями, для птиц иногда необычными. Так, ноги страуса заканчиваются чем-то вроде копыт – это удобно для быстрого бега по твердой земле.

В Южной Африке устраивают гонки верхом на страусах.

Перья также нужны не только для полета, но и для сохранения тепла, что очень важно для совершенной теплокровности. Как видите, интересные разработки, созданные для полета, оказались полезными не только в воздухе, но и на земле. (Это часто случается с хорошими конструкторскими разработками.)

Некоторые хищные птицы способны заметить предмет размером 30 см с расстояния в 3 км.

Есть подобные примеры и в технических разработках, созданных человеком. Так что, видимо, крылья и перья заимствованы нелетающими птицами у каких-то летающих птиц – их предков. Однако можно предположить и обратную ситуацию: крылья, перья, совершенная теплокровность были сначала использованы на земле, а потом уже в воздухе.


Птенец гоацина и строение его крыла (внизу)


И несколько слов о «бортовом компьютере» – нервной системе птиц. У них хорошо развиты глаза и части мозга, перерабатывающие полученную при помощи глаз информацию. Это и понятно: сверху видно все, а вот, например, почувствовать добычу обонянием трудно. Очень большое развитие получили части мозга, которые управляют движением. Это тоже понятно: полет – движение сложное, управление им требует совершенного устройства переработки информации (вспомним, что бортовые компьютеры устанавливаются преимущественно на самолетах). Мозг птиц обеспечивает очень сложные формы поведения, в частности поведения, связанного с размножением (например, состязания самцов, такие как соловьиные «концерты» или распускание павлином хвоста), со строительством гнезд, вскармливанием птенцов, их обучением. Всем птицам присуща забота о потомстве.

Неутомимые путешественники

Перейти на страницу:

Все книги серии Детская энциклопедия (Фолио)

Похожие книги

Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни
Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Теория эволюции посредством естественного отбора знакома нам со школьной скамьи и, казалось бы, может быть интересна лишь тем, кто увлекается или профессионально занимается биологией. Но, помимо очевидных успехов в объяснении разнообразия живых организмов, у этой теории есть и иные, менее очевидные, но не менее важные следствия. Один из самых известных современных философов, профессор Университета Тафтс (США) Дэниел Деннет показывает, как теория Дарвина меняет наши представления об устройстве мира и о самих себе. Принцип эволюции посредством естественного отбора позволяет объяснить все существующее, не прибегая к высшим целям и мистическим силам. Он демонстрирует рождение порядка из хаоса, смысла из бессмысленности и морали из животных инстинктов. Принцип эволюции – это новый способ мышления, позволяющий понять, как самые возвышенные феномены культуры возникли и развились исключительно в силу биологических способностей. «Опасная» идея Дарвина разрушает представление о человеческой исключительности, но взамен дает людям возможность по-настоящему познать самих себя. Книгу перевела М. Семиколенных, кандидат культурологии, научный сотрудник РХГА.

Дэниел К. Деннетт

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука