Живущие в сетях

– Ну, ты же знаешь, она терпеть не может, когда кто-то садится в ее кресло. – С этими словами собаковладелец одной рукой приподнял недовольно ворчащее существо за шкирку, а другой погладил по пушистой голове.

Из-под приглаженных прядей показался кругленький хитренький глазик, лапки перестали молотить воздух, а короткий обрубок хвоста, в свою очередь, стал заискивающе подрыгиваться. Только очень опытный собачник мог бы признать в этом взъерошенном бурдюке породистого фокстерьера – грозу лис и норного охотника.

– А кстати, где мои тапочки, а чудовище?

Глазик невинно закатился, мохнатая тушка безвольно обвисла и застыла в тревожном ожидании. Продолжая держать собаку, хозяин опустился на колени. Пошарив свободной рукой под креслом, он достал два довольно странных предмета: один из них напоминал стельку от обуви с приставшим обрывком ворсистой ткани, а другой – обезглавленный тупой пилой шлепанец с изжеванными краями.

– Боже мой, я только неделю назад их купил, и во что ты их превратила! Какая же ты мстительная злобная тварь! Ну, прогнал я тебя с кровати, так ведь я же не один там лежал. Ну, не дал с утра покушать, так тебе же только полезно немного поголодать, смотри, как разбухла. И за такую малость так жестоко со мной поступить! – Горестно покачивая головой, хозяин обгрызенным остатком тапка шлепнул фокстерьершу по пухленькой попке и опустил на пол.

Провинившаяся Дуня с пронзительным визгом, наверняка всполошившим бы предчувствием близкой смерти всех свиней в округе, если бы таковые там оказались, встрепенулась и, с неожиданной для ее комплекции резвостью скользя когтями по паркету, молниеносно скрылась в неизвестном направлении.

– Ну что с ней делать? Характер ужасный, но прикипел я к ней душой, к тому же благодаря ей, я так и не женился, а ведь сколько раз мог вляпаться! А так, поживет у меня очередная подруга пару недель и начинает ставить условия: «Или я, или эта подлая кусачая сучка!» А что тут выбирать, особенно когда есть время подумать. Ясно же, что собака и спокойнее, и надежнее…

– Ладно, Пикассо, я все-таки по делу.

– Ой, Витек, чтобы говорить о делах, мне нужно сначала кофейку с коньячком в себя залить. А ты будешь?

– Разве что кофе, я же за рулем.

– За рулем или с рулем, а что-нибудь попьем. – Хозяин квартиры, сверкая голыми пятками, прошлепал на кухню и забренчал посудой.

Через несколько минут он вкатил в комнату сервировочный столик, на малахитовой поверхности которого стояли две чашки с дымящимся темным напитком, одна тарелочка с нарезанным сыром, а другая – с присыпанными сахаром ломтиками лимона, а также наполовину опорожненная бутылка коньяка в окружении трех пузатеньких рюмок. Бородач подвинул ближе еще одно кресло и уселся в него, пожав под себя голые ноги.

– Кстати, Витек, всегда забываю тебя спросить, зачем ты таскаешь на себе это золотое блюдо? Для понту, что ли?

– При чем тут понт?! Это же защита для моей грудной чакры, чтобы никакая зараза не смогла меня сглазить. Видишь, эта штука имеет вогнутую форму и зеркально отполированную поверхность. Поэтому она обладает способностью отражать негативную энергию и не дает на меня воздействовать энергетическим вампирам и прочим недоброжелателям.

– Ты что, всерьез веришь в эту чепуху?

– Какую чепуху?! Эта сфера сделана по чертежу Володьки Ромашко, ты же его знаешь, он самый толковый биоэнергетик в нашем городе и врач классный. Кандидат медицинских наук, должен тебе заметить. Он мне всего за пять сеансов песок и камешки из почек вывел, избавил от шейного остеохондроза, да и потенция теперь ого-го-го! Так что, знаешь ли, если не разбираешься, то помалкивай. Ладно, лучше давай наливай, пропустим по маленькой. А чего это ты три стопочки принес, кто у нас третий?

– А, это я по привычке для Дуньки поставил, забыл, что она проштрафилась. – Хозяин вынул пробку из горлышка бутылки и аккуратно наполнил две рюмки. – За что пьем?

– За удачу, она всегда нужна.

– Ну, давай.

Раздался мелодичный звон соприкоснувшихся сосудов, затем утробные звуки с наслаждением залитой в пищевод горячительной жидкости и аппетитно пережевываемого лимона с сыром. Из-за края открытой темной дубовой двери с вставкой из матового стекла, напоминающей разрисованное морозом окно, выглянула чрезвычайно заинтересованная белая одноглазая мордашка с коричневатыми, наполовину приспущенными ушками, потом постепенно выползло и все туловище с вращающимся хвостиком. Фокстерьерша выпрямилась, подняла заднюю ногу, продолжая стоять на трех оставшихся, почесалась, затем упала на зад и быстро несколько раз лапой пригладила морду. Из-за сдвинутых набок прядей показался второй глаз, и теперь уже два внимательных ока стереоскопическим взглядом плотоядно обшарили накрытый столик.

– Дунька, пошла вон, ты наказана. Я тебе потом суп сварю. А сейчас нечего попрошайничать, тем более что коньяк ты не очень любишь и вечером сожрала миску оливье, оставив нас без ужина.

– То, что она у тебя попивает, я знаю, а что там с салатом?