Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Людям действительно понравился [iPad], потому что… они могли быстро найти там нужную информацию, находясь на уроке, но, кроме того… он их сильно отвлекал. Например, у моей сестры был iPad, и она сказала, что их переписка с подругой оказалась заблокирована, но у них еще оставалась возможность переписки по школьной электронной почте. И вот они сидели в классе, притворяясь, что работают, а на самом деле отправляли друг другу электронные письма, потому что им было скучно, – или делали скриншоты пробных тестов и посылали своим друзьям, которым еще предстояло решить это задание.

И вот что еще рассказала моя сестра: даже если они с друзьями пытались готовиться к тесту, “они распечатывали абсолютно все, что у них было на iPad”, потому что готовиться становилось намного труднее из-за всяких отвлекающих факторов на iPad, из-за всех приложений, которые они могли загрузить.

Школьница понимает: трудно сосредоточиться на теме урока, если у тебя под рукой устройство, которое ассоциируется с играми и сообщениями, – устройство, буквально созданное, чтобы подталкивать человека к многозадачности. К моменту встречи с iPad

у Рейны уже было немало преимуществ: она знала, что такое школа без iPad. Девочка помнила, что прежде меньше отвлекалась. Ей было с чем сравнивать, к тому же сестра выступала в качестве ее наставника. Однако постепенно такие школьники, как Рейна, становятся исключением. Те, кто пользуется iPad уже с первых дней школы, не знают, что можно “погрузить” себя в состояние большей концентрации при помощи устройств, позволяющих выполнять только одну задачу одномоментно. Следовательно, более опытное поколение должно их этому научить.

Тот факт, что учащимся приходится распечатывать свои задания, чтобы поменьше смотреть на экраны цифровых устройств, должен дать педагогам пищу для размышлений – а то ведь они из лучших побуждений уже готовы закрыть библиотеки и объявить, что книги себя изжили.

Противоположность однозадачности: гипервнимание

Многие преподаватели начинают с того, что идут навстречу пожеланиям учащихся: заметив, что во время занятий их подопечные занимаются онлайн-перепиской и поиском в интернете, они говорят “ладно, так и быть”. В конце концов, раньше студенты находили другие способы отвлечься на уроке, а в XXI веке такую возможность им дает интернет. Впрочем, некоторые педагоги не просто мирятся с тем, что учащиеся отвлекаются на цифровые медиа. Эти педагоги распознают в рассеянном внимании новую сенсибильность, которую хотят использовать как возможность по-новому преподавать.

По мнению литературоведа Кэтрин Хейлс, рассеянное внимание – сенсибильность XXI века, и попытки вернуть в аудитории “глубокое внимание” – следствие бесполезной ностальгии[183] (уже здесь во мне просыпается скептицизм, ведь я вспоминаю о Рейне и ее сестре, которым приходилось распечатывать домашние задания, чтобы не отвлекаться на iPad). Кэтрин Хейлс полагает, что в наши дни у студентов другая манера мышления – так называемое “гипервнимание”. С учетом реалий школьного класса или университетской аудитории у преподавателей есть выбор: “Повлиять на учащихся, чтобы они соответствовали образовательной среде, или подогнать образовательную среду под учащихся”[184].

Иными словами, для Хейлс здесь нет настоящего выбора. Образование должно впустить в себя культуру гипервнимания. В качестве конструктивного способа сделать это Хейлс приводит в пример эксперименты, проходившие в Университете Южной Калифорнии в кабинете, оснащенном экранами.