Жизнь

Как они на пару накладывали вокал — это было что-то. Встали вдвоем у микрофона с пузырем бурбона, который передавали между собой, и записали ведущий вокал со вторым голосом в один микрофон для всех трех песен, практически поставили рекорд по скорости, учитывая, что это была последняя ночь.

А дальше нам нужно проделать путь от Muscle Shoals до Алтамонтской гоночной арены — от великого до смешного.

Алтамонт оказался странным местом, особенно на фоне расслабухи, в которой мы пребывали после гастролей и сидения в студии. Конечно, дадим бесплатный концерт, почему бы и нет? Большое всем спасибо за такую возможность. Потом еще привлекли к этому делу Grateful Dead — пригласили их, потому что они занимались такими вещами постоянно. Мы просто подстроились к их расписанию и сказали: как считаете, реально устроить совместное шоу в ближайшие две-три недели? Штука в том, что Алтамонт состоялся бы совсем не в Алтамонте, если бы не полнейший идиотизм тупоголового и упертого городского совета Сан-Франциско. Мы собирались устроить все в их местном варианте Центрального парка. Они уже поставили сцену, а потом вдруг отозвали лицензии и разрешения и все на фиг разобрали. И тогда говорят: да ладно, можете играть вот в этом месте. А мы где-то в Алабаме, сидим пишемся, так что отвечаем, что, мол, ну хорошо, чуваки, решение за вами, а мы просто приедем и сыграем.

В общем, в конце концов оказалось, что единственное оставшееся место — это гоночный стадион в Алтамонте, который даже не в жопе, а сильно-сильно дальше. Никакой службы безопасности, кроме «Ангелов ада», если, конечно, считать, что с ними безопасней. Но на дворе стоял 1969-й. Время некоторого разгула анархии. Полицейских рассредоточили совсем уж далеко. Я, кажется, заметил троих — на полмиллиона человек. Не сомневаюсь, что их было больше, но их присутствие было минимальным.

По сути дела, за два дня там выросла одна огромная коммуна. Нечто средневековое и на вид, и по ощущению: парни в клешах, завывающие: «Гашиш, пейотль». Все это можно видеть в «Дай мне кров». Кульминация идеи хипповской коммуны и того, что может случиться, когда её заносит не туда. Я только поражался, что дела не обернулись еще хуже, чем могли.

Мередита Хантера убили. Еще трое погибли по случайности. Для шоу таких масштабов иногда счет трупам доходит до четырех-пяти задохнувшихся или задавленных. Вспомните про The Who, которые играли совершенно нормальный концерт, а погибло одиннадцать человек. Но в Алтамонте вылезла темная сторона человеческой натуры — что может произойти в сердце тьмы[136]

, откат до пещерного уровня в считаные часы, спасибо Сонни Барджеру и его присным «Ангелам». А также крепленому красненькому. Все эти Thunderbird и Ripple, самые мерзотные сорта бормотухи на свете, плюс некачественная кислота. Для меня это был конец великой мечты. Ведь «власть цветов» существовала — не то чтобы мы много в чем её замечали, но движение и настроение определенно присутствовали. И я не сомневаюсь, что жить в Хейт-Ашбери[137] с 1966-го по 1970-й и даже потом было довольно круто. Все тусовались по-братски, это был другой способ существования. Но Америка была местом крайностей, её шатало от квакеров до свободной любви — не успеешь глазом моргнуть, да и сейчас ничего не поменялось. И в тот момент настроение царило антивоенное, в сущности, «оставьте нас в покое, нам бы только кайфануть».

Стэнли Бут и Мик вернулись в гостиницу после того, как мы съездили в Алтамонт осмотреться на местности, а я остался. Не мог я просто забуриться в Sheraton и вернуться сюда на следующее утро. Я здесь до конца — так я чувствовал. Сколько часов осталось, чтобы уловить, что здесь происходит? Было интересно. Ты чуял носом, что произойти может что угодно. Учитывая калифорнийский климат, днем было довольно мило. Но, как только зашло солнце, сразу же здорово похолодало. И тогда вокруг зашевелился дантовский ад.

Какие-то люди, хиппи, отчаянно старались держаться по-доброму. В этом было едва ли не отчаяние — в этой любви, в подбадриваниях, в стараниях удержаться на плаву, сделать, чтобы было все по кайфу.