Жизнь адмирала Нахимова

Огонь батарей явно недостаточен, чтобы воспрепятствовать белокрылым колоннам, хотя бы и с сильными повреждениями, войти на рейд. Кроме того, заранее спущенные на воду барказы сейчас отдают концы и гребут к берегу. В правой колонне их прикрывает пароход "Владимир", в левой – пароход "Грозный". Пристрелка по барказам чрезвычайно затруднена. Десант надо встречать ружейным огнём. Отбивать в штыки.

Корнилов на "Двенадцати апостолах" проходит мимо "Ростислава", "Святослава" и "Чесмы" и, бросив якорь против "Императрицы Марии", открывает огонь.

За флагманом становятся "Париж", "Три святителя" и "Храбрый". Командующий кораблями севастопольского отряда имеет два свободных от атаки корабля – "Варну" и "Селафаил". Они поворачиваются своими батареями "Варна" против колонны фрегатов, "Селафаил" против кораблей, но на этом завершаются манёвры.

Павел Степанович уходит в каюту, делает заметки в памятной книжке. Разумеется, с таким числом судов ни одна эскадра не посмеет войти на рейд. И прежде она должна подавить береговые батареи. Но если эскадра будет в 3 – 4 раза сильнее и будет идти на парах, независимая от ветра, что её остановит? Вход на рейд должен быть заперт не только огнём. Нужно заграждение.

Вечером у Корнилова, склонив свою крупную голову на руку, он слушает игру Лизаветы Васильевны на фортепьяно и задумчиво смотрит на выход с рейда.

– В Пунические войны Карфагенский порт запирался цепями. Очень ловко. Ежели бы мы придумали бон для Севастополя. Пожелали выйти на фарватер отомкнули…

Корнилов тоже смотрит на рейд через его плечо; сразу от общих вопросов он переходит к деловому обсуждению:

– Ставить надо между Александровской и Константиновской батареями. А ширина порядочная. Цепи придётся сделать на буйках.

– С инженерами потолкуем. Если не возражаете, я займусь, – предлагает Павел Степанович. Он доволен. Он знает, что Владимир Алексеевич, если принял мысль, непременно быстро и хорошо добьётся дельного решения.

А Корнилов порывисто срывается с места, наискось пересекает комнату и глухо бормочет:

– Всё оказывается неосновательным: устройство портов, число пароходов, береговые батареи. Как мы этого раньше не замечали? Где корень наших ошибок и на что надеяться?

– Уж так ли неосновательно, – добродушно журит Павел Степанович. Корабли отличные, экипажи молодецкие. Всё ещё поправится, Владимир Алексеевич. Пройдёт гроза, построим паровой флот, заведём новые порты. Чёрное море останется русским морем.

Павел Степанович искренно заботится вернуть равновесие Корнилову. "Шутка ли, на нём всё дело Лазарева".

Корнилов неожиданно успокаивается и улыбается.

– Бодрите меня, а тон у вас грустный, завещательный.

– Так мне шестой десяток пошёл. Я дедушка. – Павел Степанович ласково привлекает к себе дочурку Корнилова и нежно гладит чёрную головку.

В один из следующих хлопотливых дней Меншиков неожиданно приглашает обоих адмиралов к себе. На лице его гримаса (разыгралась подагра). Он сразу объявляет:

– Государю угодно отправить часть моих войск, на восточный берег Чёрного моря. Вы, Павел Степанович, брались, кажется, в один приём перевезти 16 тысяч? Ну-с, командуйте амбаркацией. А вы, Владимир Алексеевич, изберёте место высадки и передадите войска Кавказскому корпусу.

Павел Степанович официально спрашивает:

– Когда прикажете, ваша светлость, приступить к посадке войск и погрузке тяжестей?

– Завтра. Завтра.

Попрошу вашу светлость объяснить армейским командирам, что они безусловно должны выполнять распоряжения флотских начальников.

– Хорошо. Я пришлю к вам генерала Обручева, командира дивизии. Да вот ещё что: часть флота выделить в Одессу. Оттуда надо привезти в Севастополь замену. Тысяч восемь. Ну, их можно в два приёма.

Павел Степанович составляет вместе с Обручевым десантную ведомость. По точному подсчёту, надо взять на флот 17500 человек с полной амуницией, парками, обозами и артиллерией. Это только для перевозки на Кавказ. Из средств флота надо ещё выделить отряд в Одессу.

– Так как же, ваше превосходительство? В один приём или в два? спрашивает генерал Обручев.

– В один, в один! Особливо так нужно, чтобы наконец начальство узнало способность нашего флота.

Весь день 16 сентября рейды Севастополя, несмотря на свежий зюйд-вестовый ветер, были заполнены барказами, катерами и большими шлюпками. Гребные суда и малые парусники сновали от Северной стороны к линии кораблей, и с них то голосно пели солдаты, затосковавшие от одной мысли о Кавказе, то испуганно ржали лошади, на которых хлестнула волна.

Предвидя, что с такими средствами погрузка затянется и на следующие сутки, и ожидая по ряду признаков, что 17-го будет перемена погоды с попутным ветром, Павел Степанович распорядился, чтобы малые пароходы, "Грозный", "Молодец" и "Аргонавт", помогали переброске пушек. Что до транспортов в числе одиннадцати, то на них ещё 15 сентября были отправлены, по уговору с Обручевым, все обозы.