Жизнь адмирала Нахимова

Но он не может сказать, что сделано для укрепления подводной части. Детали корабельной архитектуры не занимают воображения Завалишина, и он с досадой останавливает Павла.

– Полно тебе допытываться. Завтра сам увидишь, если кончили килевание. Мы обшиваем фрегат медными листами.

– Как? Так ещё и к погрузке не приступили? Ещё впереди работы по оснастке?

Павел очень доволен. В подготовке "Крейсера" к плаванию будет и его работа. Ведь тогда только может быть офицер хорошим командиром на корабле, когда знает его со всех сторон. А кое-что о "Крейсере" он узнал на Севере.

Пароход наконец подаёт признаки жизни. Под палубой растут стуки и сотрясают неуклюжий корпус. Из пароотводной трубы со свистом вырывается горячее облачко. Колеса широкими лопастями ударяют по воде. Сняты трапы, и судно разворачивается посреди Невы на фарватер, разгоняет широкую волну.

Завалишин морщится от шума, мешающего беседе. Ему не терпится, и он кричит Павлу в ухо:

– А на Кронштадтском рейде прошлую неделю анекдот вышел. Император приезжает на смотр эскадры Гамильтона[30]. По сему случаю выстроили суда в линию баталии и выкрасили лицевой борт. Изрядная экономия досталась министру и братцу его, командиру над портом. Каково ловчат?!

Дмитрий смеётся, зажимает уши и гримасничает, пока не прекращается пронзительный рёв пароходного гудка.

– Мерзавцы! – глухо говорит Павел. – Иностранцы будут говорить о сём позоре во всех портах.

– Ну конечно, конечно! – становится серьёзным Дмитрий. – Против этого нужен союз всех нравственных людей. Мы поговорим с тобой. О! О многом надо нам потолковать…

Но в ближайшие дни и недели Павлу не то что беседовать с приятелем едва хватает времени побриться. До поздней ночи на фрегате идут работы в трюме, каютах, кубриках, в снастях.

Лазарев не зря четыре года служил волонтёром в английском флоте и плавал вокруг света на шлюпах "Суворов" и "Мирный". Совершенно по-новому организуется шкиперский склад. В носовой части устраивается камера, весело освещённая фонарями с гранёными стёклами. По стенам её шкафы с выдвижными ящиками. Крупные предметы, паруса, блоки и канаты лежат посреди помещения за решёткой.

Высокопоставленные посетители говорят: "Маis с'еst un vrais magasin de cosmetique"[31].

Далее в пороховой камере бочки заменены ящиками с выдвигающимися втулками.

Едва успевает Павел закончить приёмку шкиперского снаряжения и пороха, как Лазарев поручает мичманам составить расчёт по погрузке. После изменений, сделанных в рангоуте и подводной части, старые расчёты ни на что не годны.

Павел, Бутенёв и Дмитрий припоминают корпусную премудрость: делят фрегат на десять частей и заново вычисляют их водоизмещение. Для определения грузовой ватерлинии учитывают, что кораблю предстоит плавание в солёной воде. Составляют ведомость всем грузам, которые предстоит взять в трёхлетнее плавание…

40 саженей дров, 8000 вёдер воды…

До 2000 пудов сухарей…

По 400 – 500 пудов капусты, мяса, соли, гороху, разных круп и коровьего масла…

Они плюсуют вес пушек, барказа, катера и ялов, и шкиперских тяжестей, и тяжестей крюйт-камеры, и живой вес людей с их пожитками, и многое другое. Потом соображают, какой дифферент надо дать на корму, чтобы руль, подставляясь ударам волн, получил наибольшую силу для поворота корабля, и как уравновесить груз пушек и такелажа, чтобы фрегат лучше сопротивлялся крену. Они хотят возможно ниже опустить центр тяжести и, исписав цифрами десятки листов, снова придирчиво перебирают – не забыли ли чего, снова возобновляют свои расчёты. Иногда в каюту забегает Дмитрий и спрашивает:

– Может быть, помочь? Вы знаете, как я быстро делаю математические задачи. – Но, написав одну формулу, вспоминает о "бездне" других дел и исчезает.

Наконец Павел приносит Лазареву план распределения полезного груза по отсекам и называет вес необходимого дополнительного чугунного балласта 7400 пудов.

Работу проверяет лейтенант Куприянов, уже ходивший в кругосветное на "Мирном"; он объявляет:

– Чисто сделано: прямо корабельные инженеры!

Но всё же Лазарев два дня держит у себя расчёты мичманов, и в это время "корабельные инженеры" ходят по фрегату так, будто доски палубы раскалены. Потом Михаил Петрович замечает их напряжение, ждущие взгляды и коротко бросает:

– Very well! Присмотрите за пошивкой парусов.

Командир фрегата не доверяет готовым парусам, которые отпускает шкиперский склад порта. Все запасные паруса шьются на фрегате. Но тут ни Павел, ни Иван Бутенёв ровно ничего не смыслят. Бутенёв, покрутившись два дня возле парусников, сбегает. Но Павел остаётся изучать новое дело вместе с шкиперским помощником Трифоновым. А эта будничная работа связывает мичмана с матросами в обстановке, когда люди могут не тянуться во фрунт и не должны отвечать казёнными уставными словами.