Жизнь адмирала Нахимова

Каюта мичманов под шканцами. Парусиновые переборки разбивают её на три отсека. Павел и Завалишин живут вместе. В свободные часы они теперь мало разговаривают. Завалишин в каких-то таинственных видах изучает испанский. Павел штудирует "Жизнь британских адмиралов". Этой ночью душно. Завалишин лежит голый, накрытый мокрой простыней. Павел в одном белье садится на угол койки товарища и рассказывает о беседе со Станкевичем.

– Да. Нехорошо. Кругом нехорошо. Против зла нужен союз нравственных людей… Под большим секретом, Павел: я написал из Лондона государю письмо.

– Государю? О чём?

– Когда прочитал в английских газетах, что в Вероне европейские монархи постановили не допускать распространения освободительного движения греков это, конечно, старая стерва Меттерних[34]

нашептал Благословенному, – я понял, надо открыть Александру Павловичу глаза. Он должен стать во главе международного общества нравственных людей. Моральная сила высоких, честных душ развалит реакцию, уничтожит насилие революции в корне. Государь поймёт… Я предложил назвать общество Орденом Восстановления.

Дмитрий сбрасывает простыню.

– Проект продуман мною во всех деталях. Члены ордена будут носить на собраниях белые атласные туники и наплечники с красным крестом, голубые атласные нагрудники с крестом из золотых звёзд. У них будут обоюдоострые мечи с рукояткой из креста и надписью: "Сим победим". А на ручной повязке девиз: "Достижение или смерть".

Павел слушает, опершись головой в стенку каюты и вытянув босые ноги.

– Новое масонство-с. Не вижу, какими путями голубая туника воспрепятствует офицерам выбивать зубы у матросов.

– My dear, ты просто глуп, не видишь дальше своего носа. Торжество обрядов очищает души, уготовляет к откровению, а сие последнее сообщает безусловно истины.

Павел фыркает.

– Может, и глуп я, но ты спятил. Совсем как наш корпусной иеромонах проповедуешь. Замени отца Илария на фрегате. Кстати, он чересчур уж воняет от грязи и водки. – Нахимов выпрямляется и огорчённо продолжает: – Я думал, ты используешь отличные свои отношения с Михаилом Петровичем, потолкуешь о мордобое, а ты… "Достижение или смерть!" – передразнивает он. – Истинно, кому достижение, кому смерть. Пока Завалишин на письме к государю карьер делает, Кадьян Станкевича в могилу загонит.

– Господи, Нахимов стал оратором! – пытается обернуть спор в шутку Дмитрий. – Демосфен на фрегате! Ты обязательно должен стать членом моего ордена! Слышишь, Павел.

Павел уже снова в своей раковине:

– В шуты-с не годен… – Он задувает свечу: – Спокойной ночи.

Первая станция после пересечения Атлантического океана Рио-де-Жанейро. Шли в португальскую колонию, а прибыли в столицу новой империи.

Вишневский, конечно, когда рядом нет доверенных лиц Кадьяна, бросает едкое замечание: умеют рядиться короли и принцы, лишь бы сохранить власть. Вот как стал дон Педро Португальский патриотом Бразилии!

К императорскому двору лейтенанты и гардемарины доступа не получили. Да, собственно, и не добивались. Любопытно было видеть не бразильское повторение дворов и столиц Европы, а то, чего в Европе нет и не может быть. А тут оказалось, что российский консул и временный министр при новом дворе, господин Ламздорф[35], может кое-что и настоящее бразильское показать "крейсерцам". Ламздорф, друг Крузенштерна и участник его похода, даже чувствовал себя обязанным выступить в роли радушного хозяина перед дорогими гостями из России.

Ламздорф пригласил офицеров "Крейсера" и "Ладоги" на свою плантацию в глубине страны.

В приливные часы к кораблям подошли туземные гребные суда. Чёрные полуголые гребцы направили их вверх по жёлтой от ила Януарии. Обогнули гору, разрезавшую надвое молодой город, и вступили вглубь почти безлюдных лесов. Потом, когда быстрое течение воспрепятствовало плаванию, хозяин и гости пересели на мулов и длинной кавалькадой потянулись по горным тропам.

Всё кажется невероятным тропической ночью: чужое звёздное небо, мохнатые стволы гигантских пальм, крики птиц и зверей. Даже охота на рассвете, подготовленная Ламздорфом так, чтобы запомнился её итог надолго, выглядела фантастично и сказочно.

Негры с копьями рассыпаются в чаще, бьют в барабаны и дико кричат, чтобы выгнать ягуара на охотников. Вишневский убивает великолепного пятнистого зверя; негры повторяют свою воинственную какофонию и странные телодвижения танца. Они привязывают трофей к палкам и бегом несут его к дому плантатора.