Жизнь адмирала Нахимова

Невольно и Нахимов любуется своим молодым сослуживцем. Но настораживается при чтении инструкции правофланговому отряду. Что-то чересчур детализовано, и одинаковые указания даны левому флангу. А ведь береговая линия неодинакова. Мысленно он решает: более лёгкие гребные суда выдвинуть вперёд, выбросить без замедления застрельщиков, а с барказов, на которых есть фальконеты, сначала обстрелять устье реки и рощицы, в которых могут сидеть стрелки неприятеля. Впрочем, такое решение надо проверить на местности.

Лазарев спрашивает:

– Против инструкции, составленной штабом, нет возражений?

– Я должен предупредить, что место высадки левого фланга мне знакомо, быстро взглянув на Нахимова, говорит Корнилов. – Что касаемо правого фланга, точное направление с наибольшими удобствами никому не известно. Мы можем рассчитывать лишь на морской глаз Павла Степановича.

Нахимов наклоняет голову к окну:

– Ничего-с, промерим. Попрошу внести в инструкцию для господ командиров, чтобы суда были обеспечены сигнальщиками с принадлежностью, шлюпочными лотами и надёжными верпами. Потом, извините, Владимир Алексеевич, я, может быть, пропустил – относительно сапёрного инструмента: лопат, топоров и пил. Полезно сразу устраивать завалы.

– Это, пожалуй, армейская часть, – сдержанно возражает Корнилов, скатывая в трубку карту.

– Наша часть, наша, а капитан прав – командиры рот часто забывают снабдить первый бросок десанта, – вмешивается Раевский, – запишите, полковник.

Нахимов делает ещё несколько замечаний и покойно устраивается в кресле.

– Теперь, кажется, всё. Командиров кораблей я вызывать не буду, заключает Лазарев. – Вы, Павел Степанович, и вы, Владимир Алексеевич, обойдёте гребные суда и лично проверите, чтобы всё подготовлялось по правилам.

Капитанскому катеру "Силистрии" Нахимов приказывает идти к корвету "Пилад" и дожидаться его к ночи, когда соберутся все гребные суда. А сам садится в лёгкий ял и велит идти к мыску, намытому течением горной речки.

Сначала матросы гребут весело и с любопытством поглядывают на молчаливый берег. Он казался крутым увалом одной горы. Но, подвигаясь к берегу, на яле видят, что горы раздвигаются и вглубь уходит долина, начинаясь грядой камней у берега, где глубина до трёх – пяти сажен. Сидя на руле, Нахимов рисует рельеф лёгкими штрихами в книжке, развёрнутой на коленях. Сатину кажется, что увлечённый командир забыл о близости врага.

Так и есть. Над берегом в разных местах взвиваются дымки. Эхо разносит ружейные выстрелы по ущельям. Плеснула пуля под веслом в воду. И ещё жужжанье в воздухе. В лицах матросов любопытство сменилось напряжённым ожиданием.

Нахимов видит расщеплённое весло; но, не дожидаясь, пока загребной торопливо вставит в уключину запасное, командует:

– Навались! Не больно кусаются эти мухи!

Его левая рука не выпускает румпеля, а правая продолжает зарисовку. Матросы было пригнулись и потеряли темп, но теперь снова дружно наваливаются и гонят ял к самому устью речки.

Нет, не ошибка: за речкою скалы круто обрываются в воду и всюду осыпи камней, недоступные для высадки. Можно поворачивать в море.

Павел Степанович прячет книжку в карман и снимает фуражку. Сатину хорошо знаком этот жест – всегда он означал, что с командиром можно беседовать не чинясь.

– Полную поправку дали вам лекаря, Павел Степанович, или ещё сидит болезнь?

– Отболел, хватит. Нынче самочувствие как на "Наварине" до Балтики. А немцы мне не помогли, старик. Какие они моряки, такие и лекари…

Довольные избавлением от опасности и простым обращением командира, матросы перестают смущаться. Рассказывают о свадьбах старослужащих. О крестинах и смертях. О новых кораблях. О Севастополе. И невыразимое чувство гордости любовью матросов к флоту охватывает Нахимова.

"Да, главное сделано, дух ушаковской поры восстановлен. Ещё пять десять лет, и программа Лазарева будет выполнена. Черноморский флот составят две дивизии линейных кораблей. Изрядным станет число крейсеров – фрегатов и корветов. И тогда флот обеспечит процветание России на Черном море".

К ночи в погоде небольшие перемены, Слабый ветер поможет гребным судам идти к берегу, а кораблям не помешает покойно стоять на якорях. Всё на том же яле, переменив гребцов, Павел Степанович обходит суда своего отряда и подолгу беседует с командующими в барказах и катерах лейтенантами и мичманами. Кой-кого без жалости отсылает обратно на корабли за положенным снаряжением.

– Обидно тратить силы на двойной путь? Разумеется. Да вы сами виноваты. Легкомыслие в службе непристойно, ведёт к лишним жертвам, а то и к потере чести. Потрудитесь нынче больше, зато запомните впредь обязанности офицера и правильно других молодых людей будете учить. Ну-с, выполняйте.

– Есть, выполнять, – басит молодой человек и отчаянно командует: – На воду!

Уже солнце закатилось в море и высыпали звёзды, когда вокруг корвета прерывается гул голосов и стук весел в уключинах. Собранный и проверенный отряд засыпает до утренних сумерек.