Жизнь Антона Чехова

В следующем письме Ольги прозвучала зловещая шутка: «Противный Вишневский клянется и божится и крестится, что через год или два я буду его женой — каково?!» Между тем интерес к предстоящему событию в жизни Ольги и Антона все ширился. Даже одна из великих княгинь расспрашивала Ольгину мать: «Когда же ее свадьба? А как его

здоровье?» Именно таким образом узнала о помолвке дочери Анна Книппер515. На это Антон ответил, что оставит завещание, в котором запретит Ольге выходить замуж. Он уже вторую неделю сетовал на нездоровье и, безвыходно сидя в кабинете, только «думал и кашлял». Мысли его были заняты Ваней, который (хотя он никогда не жаловался и редко давал о себе знать) от переутомления стал терять в весе; о Горьком и Поссе — оба они находились под арестом; о своем больном псе Каштане, об Ольге Васильевой, которая собралась ехать во Францию. Своих кузенов он отговорил от приезда в Ялту, сославшись на то, что Евгения Яковлевна уедет в Петербург, Маша в Москве, а сам он отправится или на Волгу, или на Соловецкие острова.

Приехав спустя неделю в Москву, Антон первым делом повстречался с Ольгой Васильевой, а не Книппер — за завтраком он представил ее доктору Членову, чтобы впредь они без посредников могли заниматься организацией венерологической клиники. Шестнадцатого мая Маша выехала в Ялту и взяла на себя опеку над Евгенией Яковлевной. Семнадцатого мая, уступив настойчивым требованиям друзей, Антон показался доктору Щуровскому, который провел тщательное обследование и составил полную историю его болезни. На вопрос о том, как долго живут его родственники, Антон отвечал весьма приблизительно. Он признал, что кашель и поносы преследуют его с детства, а последние семнадцать лет мучает геморрой. Щуровский пометил, что Антон алкоголь потребляет умеренно, курить бросил, что сифилисом не страдает, но что в свое время лечился и вылечился от гонореи. Щуровский сделал предположение, что детский «перитонит» Антона мог быть следствием грыжи, а также диагностировал «ложный крипторхизм» — мигрирующее яичко, которое часто бывает причиной мужского бесплодия. Психическое состояние Чехова врач определил как хорошее, а состояние нервной системы — как «сносное»516. (Антон заверил врача, что его меланхолия — это на самом деле самоотравление по причине запоров и легко снимается дозой касторки.) С легкими, впрочем, дела обстояли неважно — уже начался процесс отмирания тканей, который распространился и на кишечник. По мнению Щуровского, даже на столь серьезные поражения мог бы благотворно подействовать кумыс — этого средства Чехов еще не пробовал. Антон снесся с доктором Варав-кой, руководившим Андреевским санаторием, который затерялся в глухих башкирских степях почти за две тысячи верст от Москвы. Ольга незамедлительно написала об этом Маше: «Антон был у доктора, беседовал два часа. Утешительного мало — процесс не остановился. Прописал ехать на кумыс, а если он не сможет пить его, то в Швейцарию. Я варю Антону какое-то лекарство, толку в ступке, отстаиваю и кипячу — это для кишок. Дай Бог, чтоб кумыс помог ему хорошенько! Как только все устрою, так и поедем. Мне грустно ужасно. <…> Ну, прощай, милая Маша, зачем ты плакала? Не надо»517.

Ольга не сказала Маше лишь об одном — о том, что они с Антоном вот-вот поженятся. Спустя два дня Маше написал и Антон: сказал, что в обоих легких у него «притупление» и что ему предстоит выбирать между кумысом в Башкирии и Швейцарией. Что же до женитьбы и совместной с Ольгой поездки в Уфимскую губернию, то он отклонил эту идею: «Ехать одному скучно, жить на кумысе скучно, а везти с собой кого-нибудь было бы эгоистично и потому неприятно. Женился бы, да нет при мне документов, все в Ялте, в столе». Машу он попросил прислать несколько пустых чеков. Она ожидала, что он вскоре вернется в Ялту.