Жизнь Антона Чехова

Между тем семейство Чеховых продолжало подъем по социальной лестнице. Услышав Колино музицирование, дирижер Шостаковский предложил ему свою дружбу. С ноября Чеховы стали устраивать журфиксы в истинно буржуазном стиле — по вторникам к ним собирались друзья на домашние концерты. Даже родоначальник (или, как прозвали его Антон с Александром, tramontano87) стал вести себя приличнее. Роль хозяйки салона взяла на себя Маша; она звала к себе Дуню Эфрос, а также Лилю и Нелли Марковых, обещая, что кавалеры споют под гитару «Ночи безумные». Пальмин докладывал любопытному Лейкину: «Был на днях во вторник у Чеховых. У них по вторникам soiree fixe88. <…> Несмотря на то что у них была весьма приятная компания, мне так нездоровилось, что я принужден был рано удрать от них».

А Лейкина распирала гордость от недавно пожалованного дворянства: «Мы не левой ногой сморкаемся». Наконец, он решил, что Антона не стыдно показать и в Петербурге. Чехов отправил к Лейкину Наталью Гольден, по-видимому, уполномочив ее подготовить свой назревающий переезд в Петербург. Лейкин разрывался между желанием предъявить публике своего протеже и опасением, что он может потерять на него монополию. И все-таки тщеславие возобладало над его же собственными интересами, и, пусть спустя год, он все-таки раскрыл псевдоним «Антоша Чехонте» своему покровителю Худекову, редактору престижной ежедневной «Петербургской газеты». Худеков, не теряя времени даром, заказал Чехову репортажи о деле Рыкова — громком судебном процессе по поводу хищений в Скопинском банке.

Глава четырнадцатая

Бабкино

январь — июль 1885 года

«Петербургская газета» по достоинству оценила репортажи Чехова, освещавшие процесс по делу Рыкова. Сильное впечатление произвело на публику судебное заседание: на нем с присущим ему блеском выступил адвокат Плевако89. У Антона в день суда произошло легочное кровотечение — первый зловещий признак фатальной болезни. С мая Худеков будет регулярно заказывать Чехову рассказ в номер «Петербургской газеты», выходившей по понедельникам. Поскольку, по его мнению, чеховская проза была «с душком», он предложил ему лишь семь копеек за строчку, однако его газета была одной из самых читаемых в стране, да к тому же неподцензурной, и ее авторам были не знакомы хождения по мукам, на которые были обречены газеты помельче. Одним словом, на те деньги, что давал Петербург, жить было можно. И все же, чтобы добиться признания в столичных литературных кругах, Антону надо было объявиться в них собственной персоной, хотя в выборе главного дела жизни он по-прежнему колебался между литературой и медициной. В марте Лейкин убеждал его, что даже для поиска врачебного места ему все равно стоит перебраться в Петербург.

В своем отношении к профессии врача Антон разделял мрачный юмор Пальмина и видел в ней в основном отрицательные стороны: зачем бороться с эпидемией холеры, если только в Москве ежедневно от голода и холода умирает сто детей? К тому же общение с больными чревато опасностью. Так, в марте 1887 года чуть не умрет от тифа новоиспеченный врач Николай Коробов. Спасая больных от холеры или дифтерии, врачи зачастую рисковали собственной жизнью90, да и работать им приходилось на износ. Пациенты по поводу и без повода вызывали Антона за московские окраины. Даже хорошие знакомые порой не щадили его. В сильнейшие декабрьские морозы Михаил Дюковский писал ему: «Ради Бога, если есть возможность, съездите сегодня вечером к моему зятю Евграфу Дмитриевичу, я сейчас получил известие, что он сильно болен. Не отклоните, буду вечно благодарен. Адрес: Красное село, около Рязанского шлагбаума, дом Анисимова»91.

В канун Нового года Антон получил записку от Пальмина: «Сижу и пью водку у окна. У молодого человека глубокая рана на лопатке. Карбункул или что другое, определить — дело или г. Панихидина, или г. Гробова, или г. Успокоева, или, наконец, гг. Червоточниковых, а не то знаменитого (в будущем) доктора Чехова <…> Приезжайте и свидетельствуйте и что-нибудь посоветуйте». Пальмин обычно расплачивался с Чеховым стишком, настоящее вознаграждение от него поступало редко. Но хуже всего были заигрывания пациентов. В начале 1885 года с Антоном пытались флиртовать три сестры, барышни Яновы. Впрочем, это трио вскоре распалось — в конце 1885 года разразилась эпидемия тифа и унесла одну из сестер (умирая, она держала Антона за руку)92.