Жизнь Антона Чехова

В Москву приехал погостить с четырехлетним сыном брат Ольги, Константин. Ольга накупила племяннику игрушек и потом писала Антону: «Захотелось адски такого сына для тебя и себя». Она убеждала Антона прислушаться к мнениям других врачей: профессор Остроумов считал, что зимние месяцы Чехову следует проводить под Москвой. На будущую зиму Ольга уже вынашивала смутный план совместной супружеской жизни, о котором, впрочем, пока не говорила Маше, «чтобы зря не волновать ее». Князь Сумбатов, знакомый Антона по Ницце, тоже возражал против Ялты и компрессов доктора Альтшуллера, ссылаясь на приятеля, который «окончательно и радикально вылечился, прожив года два где-то в Швейцарии, при особых условиях лечения горным воздухом <…> Не могу отделаться от мысли, что ты там недостаточно энергично с ней [болезнью] борешься»

[573].

Антон согласился на Пасху поехать с Ольгой в Швейцарию и даже предложил взять один на двоих паспорт («это чтобы ты не сбежала от меня за границей»), но о более отдаленном будущем не заговаривал. В марте жизнь стала повеселей: петербургский ресторатор Кюба открыл в Ялте магазин деликатесов, где Антон теперь мог покупать икру, балыки и прочие разносолы, которых ему так не хватало в Крыму. Из гостей он желал видеть одного лишь Бунина, но тот обманул его ожидания и вместо Крыма поехал в Новочеркасск навестить сестру. В Москве тем временем Маша с Ольгой снова сменили квартиру. Несмотря на запреты Антона, Ольга пустила в дом большого дымчатого кота. Она с радостью сообщала мужу, что ее спальня соседствует с его кабинетом, что комнаты чистые, светлые и просторные: «можешь гулять сколько угодно». Одышке Антона она большого значения не придавала: «Лестницы не бойся. Спешить некуда, будешь отдыхать на поворотах, а Шнап будет утешать тебя. Я буду тебе глупости говорить».

Во время Великого поста Марьюшка стала готовить Антону что-то совершенно неудобоваримое, и он впал в раздражение. Заказав себе место в пульмановском вагоне из Севастополя в Москву, остановил поток ежедневных писем к Ольге. Известие о том, что новая квартира нанята на четвертом этаже, его отнюдь не обрадовало. К тому же Ольга опять не сообщала своих адресов ни в Москве, ни в Петербурге, куда собиралась на гастроли. Это еще больше разозлило Антона. Ему даже пришлось разыскивать жену и сестру через Вишневского. Ольга в отместку попросила Антона привезти из Крыма портрет ее матери: «В Ялте он никому не нужен, и меня там не бывает». Адрес Антон получил лишь тогда, когда «готов уже был подать прошение о разводе». (После недоразумения с адресами по Москве пополз слушок, что Книппер разводится с Чеховым и выходит замуж за Вишневского.) Пасхальных поздравлений Ольга от Антона не получила. Перспектива семейной жизни становилась мрачной[574]. Однако Ольга на сей раз пошла на уступки. В середине марта по приглашению Станиславских она провела несколько дней в Троице-Сергиевой лавре. Монахи книги Чехова читали и пытались наставить Ольгу на путь истинный: «С мужем надо обедать, чай пить, а не врозь жить». Протестантка по вере и по натуре, Ольга все-таки прониклась увещеваниями черноризцев.

Антон был недоволен тем, что МХТ решил пойти на сделку с Сувориным: уступив ему право на постановку в Петербурге пьесы «На дне», получить в распоряжение здание суворинского театра на весь свой петербургский сезон. (Суворин теперь изменил нелестное мнение о Станиславском на противоположное.) Горький был вне себя от ярости: «Между мною и Сувориным не может быть никаких соглашений» [575]. Человек, двумя годами раньше поставивший на своей сцене антисемитский пасквиль «Контрабандисты», не мог касаться руками горьковской пьесы. Однако несмотря на трения, гастроли МХТа прошли в Петербурге с оглушительным успехом; Антон заработал на них три тысячи рублей, да еще две тысячи поступили от постановок его пьес в других городах и театрах. «Дядя Ваня» был встречен овацией. На премьере пьесы «На дне» билетеров в театре заменили филеры.

За две недели до Пасхи в Ялту приехала Маша и принялась ублажать недовольного жизнью брата. Антон читал корректуру рассказа «Невеста»; как он обнаружил, цензор не тронул в нем ни строчки. Из дома он выходил лишь однажды — проводить в последний путь коллегу, доктора Богдановича. В письме от 10 апреля Ольга пыталась выманить его в Петербург. Погода там установилась теплая, номер в гостинице у нее был большой и удобный: «Мы бы пофлиртовали с тобой». Антон ответил телеграммой: «Ехать Петербург не хочется. Здоров». Затем, прихватив с собой Шнапа, он выехал в Москву, куда прибыл 24 апреля, за день до возвращения Ольги из Петербурга. Самочувствие у него было прескверное, однако первым делом он наведался в баню, где долго парился и смывал с себя пятимесячной давности грязь.

Глава восьмидесятая «Вишневый сад»: май 1903 — январь 1904 года