Жизнь бабочки

Объявили посадку. Градовская соседка, проспавшая всю дорогу, мгновенно ожила. Вытащила из-под сиденья свою сумочку и быстро начала выкладывать на столик парфюмерно-косметические принадлежности. Их было столько, что Градов сбился со счету. Она случайно толкнула столик, и маленький золотистый футлярчик скатился на пол.

– У вас помада упала.

Соседка глянула на него и расхохоталась.

– Помада! Какая же это помада?

Градов смутился.

– А что это?

– Подводка.

– А ну это меняет дело! А что ею подводят?

Соседка снова захохотала. Отсмеявшись, спросила кокетливо:

– А как вы думаете?

– Ну, я думаю… глаза.

– Какие глаза! Для глаз совсем другая. Губы!

– Слушайте, я совсем отстал! Просто даже неудобно.

Соседка коротким жестом поправила волосы.

– Я б вас, конечно, просветила… Но меня муж встречает…

– Какая досада! Значит, не судьба…

У него поднялось настроение, и он понял, что он дома. За все время в Америке он ни разу не мог расслабиться так, как с этой незнакомой хохотушкой. Конечно, он и сам зажимался, но и люди, с которыми он общался, тоже были зажатыми и не очень естественными, хотя всячески демонстрировали западную раскованность. Здесь была своя среда и свои люди, и он подпитывался от них и без этого не мог. Но тут же пришла другая мысль, и настроение мгновенно испортилось. Получалось, что он выбрал не ту профессию. По всем законам жанра он сам был призван подпитывать людей, а он лишь умело красовался, а наивные люди ему верили. Он не успел додумать эту мысль, так как все повскакивали со своих мест, и оказалось, что он мешает выйти раскрашенной соседке.

* * *

…Пропущенных звонков не было, и Сева снова выключил мобильник. Так было спокойнее. Встал с кровати и спустился на кухню. На столе стояла неубранная банка колакао, и он со всей силы грохнул ее об стол. Надо было как-то успокоиться. Она явно делала ему назло. Мстила за что-то. Он давно чувствовал, что она изменилась, хотя и уговаривал себя, что ему кажется. А надо было сразу реагировать. Такие вещи нельзя оставлять безнаказанными. Это он всегда знал: любая мягкотелость оборачивается злом. Первый раз он позволил себе так расслабиться. Потому что поверил. А верить никому нельзя. Никому. Он опять включил мобильник, но там по-прежнему ничего не было. Самое лучшее сейчас – поспать, но он знал, что не уснет.

Он лежал и слушал ночные звуки. Вот проехала одинокая машина, в ночном магазинчике напротив кто-то перекрикивался. Скрипнула входная дверь, и он услышал ее тихие шаги в сале. Он не пошевельнулся. Прошло минут пятнадцать, и она, неслышно ступая, зашла в спальню. Легла на спину и замерла. Он знал, что она ждет его реакции, и специально никак не реагировал. Она плавно перевернулась на бок, на секунду застыла над ним и коснулась губами его груди и дальше привычным движением сделала дорожку к его животу. Руки двигались вдоль его бедер. Она каждый раз любила его теми же движениями, и он знал их наизусть. И сейчас он неподвижно лежал и понемногу успокаивался.

Много времени прошло, пока он ей поверил. Она не торопила, каждую ночь лежа рядом, и от нее не исходило никакого давления. Потом, когда он допустил ее к себе, долго не мог избавиться от напряжения, готовый каждую минуту дать отпор. Она чувствовала его состояние, и он постепенно начал успокаиваться, а потом привык к ее еженощной любви, и даже ждал ее. Она его расслабляла. То, что он позволял ей, он никогда никому не позволял. Никого он не подпускал так близко. Она знала об этом и ценила его доверие. Он чувствовал малейшую фальшь, и об этом она тоже знала.

Сегодня она впервые нарушила его требования. Они были простыми, но без этого они бы не смогли существовать рядом. Он их в самом начале изложил, и она сразу поняла их и приняла. Ей всего-навсего нужно было приходить домой сразу после работы, и если так случилось, что она задерживается, ей следовало позвонить. Они жили вместе уже около года, и все было спокойно, насколько вообще жизнь может быть спокойной, и вдруг сегодня она сорвалась. Он не собирался ей звонить, и все-таки не выдержал и в девять вечера набрал ее номер. Аппарат был закрыт. Потом он ругал себя, но было поздно, он уже завелся. Периодически выключал телефон, чтобы не знать, звонила она или нет, а потом опять включал и проверял пропущенные звонки. Никто не имел права так с ним обращаться, и он уже знал, что завтра выгонит ее из дома. Но эта мысль тоже не успокоила.

Она уже три месяца работала в маленькой фирме, торгующей нижним бельем по каталогу. Каталог распространяли в Восточной Европе, в том числе в Польше. Ванду взяли из-за польского в сочетании с неплохим испанским. Она писала короткие рекламные объявления в их интернетовском сайте. Иногда отвечала на телефон. Ванда была молчаливой и патологически исполнительной, и это сразу оценили. Даже оплатили недельный курс по маркетингу.

Сегодня ее отправили на презентацию в Аранхуэс, небольшой городок в часе езды от Мадрида. Презентация была назначена на одиннадцать с обязательным ланчем и выступлениями до пяти. На фуршет она никогда не оставалась.