Жизнь Бальзака

Поняв, что его мечта сбывается, Бальзак начал представляться в письмах графине одним из ее рабов, крестьянином, привязанным к земле, мужиком, которому запрещено даже смотреть на княгиню, которой он служит (Ганская считала, что они никогда не увидятся). В ранних письмах мы подходим ближе, чем в любом другом месте переписки, к Бальзаку в миг творения, создания. Можно понять, как он оживляет своих персонажей, рождает историю из пригоршни фактов. Жорж Санд завидовала этой его способности, когда он, готовясь к написанию романа, брал только то, что ему нужно, и не больше – даже без общего представления о том, что получится в конце. Он был рационален от природы

⁵⁹². Первоначальный замысел напоминал Вселенную в миниатюре, которую он надувал изнутри, расширяя ее до тех пор, пока она, казалось, вот-вот лопнет, если ввести в нее еще несколько капель его знания. Затем он каким-то образом приводил свою Вселенную в движение. Даже самые сложные характеры у него вначале чисто механические. Он придумывал их в угоду сюжету, но впоследствии они оказывались интересными личностями. То же самое можно увидеть и в письмах Бальзака. Поместив Эвелину в заснеженные русские степи, он вставил ее в вымышленный мир, который только и ждал своих персонажей – мир, который со временем материализовался в его творчестве, в «Путешествии Парижа на Яву» или в его «азиатском видении» замка Саше. За пределами Западной Европы познания Бальзака в географии напоминали старинную карту; Россия для него была частью таинственного Востока⁵⁹³

. Эвелина была бы слегка потрясена, обнаружив, что ее поселили так далеко на Востоке: в ее воображении она была европейкой, помещенной не туда. По любопытному совпадению, она спрашивала, знал ли когда-нибудь Бальзак прототип Феодоры из «Шагреневой кожи»⁵⁹⁴. Бальзак рассказал ей о маркизе де Кастри, но не упомянул поэму, которую он собирался написать еще давно, летом 1823 г. Действие поэмы происходило в российском посольстве в Париже, где молодой человек по имени Жорж влюбляется в русскую княгиню по имени Феодора: «Вскоре они поженятся, – говорит поэт и, несмотря на склонность Феодоры к “яркой веселости Франции”, “Жорж желает вернуться с ней в глубь русских лесов”»

⁵⁹⁵. Еще одна мечта из прошлого становилась явью.

Тем временем Эвелина отбывала в другую сторону. В начале 1833 г. они с мужем и в сопровождении многочисленных слуг поехали в Вену, где вырос Венцеслав. Правительство не сразу выдало им паспорта, и г-н Ганский получил свой при условии, что никто из его сопровождающих не ступит на землю Франции, «на родину якобинцев». Тем летом они проехали от Вены до Швейцарии. Побывали и в Невшателе, на родине Анриетты Борель, гувернантки их дочери. Там они намеревались встретиться. Бальзак, совершенно не боясь возможного разочарования, продолжал лелеять образ себя как девственной души, которая борется за выживание в парижской «грязи». Образ слегка потемнел несколько месяцев спустя, когда Эвелина прочла «Озорные рассказы». Бальзак пришел в ужас: «Ах, ангел мой! Нужно иметь сердце такое же чистое, как у вас, чтобы читать “Грешок” (Le Péché Véniel) и наслаждаться им как таковым». («Как таковое» представляло собой подробный отчет о том, что случается с невинной молодой девушкой, которая выходит замуж за распутного бывшего крестоносца.) «Это драгоценность наивности», – с надеждой продолжает Бальзак.

Эвелина поняла, что в Бальзаке кроется больше, чем он надеялся ей показать, и ее любопытство быстро превратилось во всепоглощающий вызов. Она попросила портрет своего духовного возлюбленного, но Бальзак упорно отказывался от того, чтобы с ним обращались как с общественной собственностью. В том году он сообщил редактору одного санкт-петербургского журнала, что его лицо недоступно для потребления и что искусство литографии превратилось в «своего рода апофеоз с рыночной стоимостью, высоко ценимый цивилизацией, покончившей с самой идеей о будущей жизни»⁵⁹⁶. Барону Жерару, который просил написать его портрет, он привел другую причину, сказав, как и Эвелине, что он «недостаточно красивая рыба, чтобы его подавали в масле»⁵⁹⁷. В виде одолжения ей он согласился, чтобы его включили в коллекцию рисунков работы Огюста Ренье, которая вошла в альбом под названием «Жилище самых прославленных личностей Франции начиная с 1790 г. до наших дней» (Habitations des Personnages les Plus Illustres de France Depuis 1790 Jusqu’à Nos Jours). На рисунке показана вполне сельская улица Кассини с садиком, который превратился в одно из страстных увлечений Бальзака. У окна на втором этаже – мужская фигура в халате, слишком худая, чтобы давать точное представление о жильце; он читает письмо или рукопись. В саду пасется козел. Когда Бальзак бывал «прикован» работой к письменному столу и когда образ Прометея или раба на галерах казался неподходящим, Бальзак любил сравнивать с козлом себя: «Когда капризная рука судьбы меня отвяжет? Я не знаю»⁵⁹⁸. Эвелине сравнение не понравилось.