Жизнь Бальзака

С тех пор не всегда становится легко разграничить светскую и личную жизнь Бальзака. Вечные долги, растущие вне зависимости от того, было ли у него время тратить деньги, все больше и больше кажутся предлогом для того, чтобы посвящать всю жизнь работе. По словам редактора Армана Дютака, однажды Бальзак сообщил ему, что изобрел вечный двигатель. Вначале Бальзак не сомневался в своем успехе, но в конце концов понял, что «машине недостает двух лошадей»⁶⁰⁹

. Нечто подобное всплывает в нескольких уклончивых фразах из писем к Эвелине – рассудительность в них поразительным образом сочетается с эксцентрикой: «Я испытываю к деньгам такое же презрение, как и то, в котором признаетесь вы. Но деньги необходимы; вот почему я намерен энергично работать над одним великим и необычным предприятием, которое ошеломит мир в январе».

Великое предприятие стало предтечей «Человеческой комедии». Озаглавленное «Этюды о нравах XIX в.», оно должно было включать в себя почти все романы и рассказы Бальзака, разделенные на четыре серии: «Сцены частной жизни», «Сцены провинциальной жизни», «Сцены парижской жизни» и «Сцены сельской жизни». Первые ссылки на этот отчасти сборный памятник датируются серединой 1833 г. Бальзак начинает затем называть свое произведение в единственном числе – на первый взгляд отличие небольшое. Впрочем, его устремления казались знакомым и нелепыми, и претенциозными. Он как будто пытался восхищаться самим собой из могилы⁶¹⁰

. До появления «Человеческой комедии» оставалось несколько лет, но великий план уже отбрасывал тень на повседневную жизнь Бальзака.

Возможно, просто даты… В апреле 1833 г., впервые за много лет, Бальзак решил отдохнуть и почти ничего не делал. После почти рокового несчастного случая в 1832 г. у него время от времени случались приступы депрессии и апатии; он решил погостить месяц у Зюльмы Карро в Ангулеме. Переписка затухает. «Врач приказал мне, как Навуходоносору, оставаться в животном состоянии. Так я и поступил»⁶¹¹. Затем, в мае, у него созрел замысел «Этюдов о нравах», и он вернулся к работе.

По крайней мере, в зачаточном состоянии замысел был не просто эстетическим. Во всех начинаниях Бальзака видна поразительная целесообразность. Возможно, именно поэтому он так похож на своего сельского врача. Почему Бенаси решает стать именно врачом, а не священником и не политиком? «Потому что, мсье, когда крестьянин болеет и лежит, беспомощный, в постели или поправляется после болезни, он вынужден слушать доводы логики… Именно это соображение сделало меня врачом»⁶¹². Сходным образом, в великом замысле Бальзака несколько добродетелей возникли из необходимости. Во-первых, превращая свои опубликованные произведения в строительный материал, а не вехи на пути к окончательному шедевру, он набирался смелости продолжать начатое. Все, что он делал, становилось вкладом в более великое целое, как вклады в программе накопления сбережений. Во-вторых, работа обеспечивала его вспомогательными задачами, которые можно было решать без помощи вдохновения: корректура, редактура, перекомпоновка. Наконец, его замысел позволял ему менять конструкцию и заново продавать свои произведения. Открытие знаменует собой перемену в жизни Бальзака, такую же важную, как открытие «княгини с Востока». Отныне он может жить, ясно представляя себе идеал. Идеал как совершенство и как вещь завершенную. Он воплотится в Эвелине и в будущем труде.