Читаем Жизнь должна быть чистой полностью

Жизнь должна быть чистой

Но главная причина, из-за которой мне пришлось съехать, была связана с незначительным на первый взгляд происшествием. Как-то вечером у Пранаса, как обычно, собралась богемная компания. Кто-то принес довольно примитивный альбом репродукций голландского художника Винсента Ван Гога, и вся компания его с интересом листала. Я очень любила Ван Гога, видела в Париже его картины, поэтому как-то забылась и во всеуслышание заявила: «Ван Гог мой любимый художник!» Конечно, все удивились – откуда деревенской девчонке знать французского художника?

Не сомневаюсь, что никто из гостей Пранаса не выдал бы меня, но все они были любители приложиться к рюмочке. А выпивший человек нередко расскажет такое, чего трезвый не рассказал бы. Так что оставаться в этом гостеприимном доме стало небезопасно. Пришлось мне уйти.

Мои спасители – Онуте и Юозас – договорились с такой Марией Мешкаускене (она жила на проспекте Гедиминаса в доме номер 32), что я поселюсь у нее[90]. Ее муж, полковник литовской армии, в первую советскую оккупацию был арестован и вывезен куда-то в Россию, в заключение[91]. У г-жи Мешкаускене была десятилетняя дочь Сауле и прислуга Ядвига. В той же квартире жила и Марцеле Кубилюте. С ней я наконец-то могла поговорить, что называется, по душам. У Мешкаускене я прожила два месяца, но по разным причинам чувствовала себя не особенно уютно, хотя очень благодарна за предоставленное убежище и понимаю, как сильно она рисковала. Смею предположить, что г-жа Мешкаускене решила помочь мне, так как была глубоко верующей, кроме того, за меня просил ксендз Скурскис, совершивший надо мной таинство крещения в костеле Св. Игнотаса[92].

Чтобы не возбудить подозрений и не отличаться от всех, я должна была каждое воскресенье ходить на службу. Между прочим, это не было «спектаклем». Я действительно чувствовала себя там очень хорошо… Ведь Христос любит страждущих даже больше, чем счастливых, и им воздастся на небесах. Так что в костеле я чувствовала себя полноценным человеком, которого Бог любит и опекает, а не каким-то отщепенцем, который хуже других. По крещению мое имя Мария, а по конфирмации – Котрина. Конфирмацию я получила у епископа Мечисловаса Рейниса[93].

Долгое время, даже и в советские годы, я была очень верующей и постоянно ходила на службы.

Каунас, 1930. С этим медвежонком связана целая история. Ирене очень хотелось сестру или брата, и однажды она по секрету сообщила подружкам, что у нее родился братик. Когда подруги пришли в гости, Ирена показала им спящего в кровати медвежонка

Дедушка Ирены Лазарь Вейс перед Первой мировой войной

Она Штромайте, Эугения Штромене, София Штромайте-Вейсене, Каунас, 1926

Ирена первая слева. В центре стоит ее дедушка Хиель Штромас. Каунас, 1933

День рождения двоюродного брата Ирены, Лёвы Штромаса. Каунас, 1934.

Ирена сидит первая справа. За ней стоит бабушка Хая, вторая слева мама Ирены София

Ирена с мамой. Каунас, 1938. Фотостудия Зинаиды Блюменталь

Каунас, 1938. 2 сентября 1943 эта фотография была подарена Яше Браунсу. Желая сохранить фотографию, он зарыл ее на территории Каунасского гетто, и после войны она была найдена

Отец Ирены Изидорюс Вейсас.

Брюссель, 1949

Юргис Штромас, Эугения Штромене, Маргарита Штромайте. Берлин, около 1936

София Вейсене, Ирена Вейсайте, Алик Штромас на переправе через Неман возле Бирштонаса, 1939

Маргарита Штромайте. Каунасское гетто, 1942

Спасители Ирены: Юозас Стримайтис и Она Багдонавичюте-Стримайтене. Брюссель, 1938

Мария Ладигайте, дочь Стефании Ладигене, и Ирена Вейсайте. Москва, 1947

В парке Вингис, 1947

Стефания Палюлите-Ладигене, 1920. Весной 1944 она приняла Ирену в семью

Ванда Заборскайте, классная руководительница Ирены. Вильнюс, 1947

Вальдемар Гинзбург. Около 2008

Пранас Багдонавичюс, приютивший Ирену в Вильнюсе в 1943 г. Нью-Йорк, 1970-е