Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

«Естли Ваше Императорское Величество благоволите 22 сентября жаловать Александровские ордены, то осмеливаюсь представить Генерал-Порутчика Апухтина. Он первый по армии в сем чине, человек знающий и прилежный».

Екатерина II – Г.А. Потемкину (из Царского Села. Сентября 11 числа 1783):

«Друг мой сердечный, я об тебе в крайнем безпокойстве, и для того посылаю нарочного курьера, чтоб узнать, каков ты? От посторонних людей слышу, что маленько будто легче тебе, чего от сердца желаю, а наипаче, чтоб ты совершенно выздоровел. О делах тебе скажу, что мое мнение есть, аще турки не объявят нам войны прежде 1 числа октября, чтоб от того числа войски расположить по винтер-квартерам. А именно где, о сем прошу прислать твое мнение, буде тебе в мощь, как надеюсь с помощию Божиею. Сестренцевич сюда приехал и отдал мне твое письмо, и я его всегда находила, как его описываешь. Как Киевский наш Митрополит умер, то переведу в Киев Ростовского, а дабы Новгородский, Московский и Псковский не были в черных клобуках, когда тот наденет белый, то думаю всех трех нарядить в белые клобуки, дав им титул митрополичий. А на Ростовскую и Владимирскую епархии, опорожненные, переведу по Синодскому докладу из степени в степень.

Теперь отовсюду французские интриги и происки до нас доходят, mais ils ne feront que de l’eau claire, pourvu que Vous Vous porties bien. Adieu, mon cher Ami».

Екатерина II – Г.А. Потемкину (сентября 17 ч., 1783. Из Петербурга):

«Двои письмы твои из Кременчуга от 31 августа и 8 сентября, друг мой сердечный, я получила одно за другим. Дай Боже, чтоб ты скорее здоровьем оправился. Всекрайне меня обезпокоивает твоя болезнь. Я ведаю, как ты не умеешь быть болен и что во время выздоровления никак не бережешься. Только зделай милость, вспомни в нынешнем случае, что здоровье твое в себе какую важность заключает: благо Империи и мою славу добрую. Поберегись, ради самого Бога, не пусти мою прозьбу мимо ушей. Важнейшее предприятие в свете без тебя оборотится ни во что. Не токмо чтоб осудить, я хвалю тебя, что в Кременчуг переехал, но сие не должно было делать в самую опасность болезни. Я ужаснулась, как услышала, что ты в таком состоянии переехал триста верст… Вести о продолжении прилипчивых болезней херсонских не радостные. Много ли тамо умерло ими? Отпиши, пожалуй, и нет ли ее между посланными матрозами и работниками. По причине продолжения оной едва ли поход мой весною сбыться может.

Прощай, друг мой любезный, молю Бога, да укрепит твое здоровье…

В коронацию мою белый клобук дам одному Новгородскому Архиерею, буде от тебя не получу письма прежде».

Г.А. Потемкин – Екатерине II:

«Всемилостивейшая Государыня!

В крайнем изнеможении от жестокой и продолжительной болезни моей, не в состоянии будучи сам писать к Вашему Императорскому Величеству, должен я сие заимствовать. Я осмелился, Всемилостивейшая Государыня, искать убежища от страданий моих, коего не нашел я в Кременчуге, наполненном лихорадками. Я спешу удалиться оттуда, но болезнь моя остановляет меня ежечасно. Едва в неделю довезли меня до Нежина, и здесь принужден я несколько дней остаться, чтоб собрать остатки ослабевших сил своих и укрепиться на дальнейший путь, которого я уже продолжать не мог. Не знаю, Всемилостивейшая Государыня, чем кончатся мучения мои, но между тем все дела и войски, Всевысочайше мне вверенные, так распоряжены, что не учинил я и не учиню никакого по оным упущения и коль скоро получу облегчение, то и на службе Вашего Императорского Величества.

Хан Шагин-Гирей, пользуясь влиянием своим в ордах, продолжает приклонять ногайцев к своим видам и не подает ни малой надежды ехать в Россию, отзываясь между прочим, что находится он и теперь в границах Российских. Он требует отправления курьера своего в Петербург, но как сею пересылкою старается выиграть время, то я и приказал ему сказать, что курьера того может он отправить по прибытии своем внутрь Российских пределов. Недавно, призвав к себе находящегося при нем приставом подполковника Рахманова, отзывался он ему, что хочет писать о состоянии своем в Константинополь, к находящимся тамо иностранным министрам, но послано от меня к господину Генерал-Порутчику и Кавалеру Суворову предписание о высылке его из Тамани внутрь Империи Вашего Императорского Величества. Надеюсь я вскоре кончить все его затеи» (Екатерина II и Г.А. Потемкин. Личная переписка 1769–1791. Издание подготовил В.С. Лопатин. М., Наука, 1997).

Личная переписка Екатерины II с Григорием Потемкиным, двух близких людей, – драгоценные свидетельства, без которых история становится мифом.

Разногласия продолжались, но вооруженного конфликта не возникло, 28 декабря 1783 года русский посол Булгаков подписал с турецкими уполномоченными акт об уступке России Крымского полуострова.

Русские войска остались на своих местах, флот занял Ахтиарскую бухту, где вскоре раскинулся город Севастополь, татары могут присягнуть российскому трону, а другие свободно покинуть полуостров и переселиться в Турцию, хан со своими сторонниками, получив имперское содержание, могут жить в Калуге.