Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Граф де Сегюр недавно прибыл в Россию, по дороге он случайно встретился с графом Николаем Румянцевым, чуть не поссорился с ним, потом был принят прусским королем Фридрихом II, который немало интересного рассказал о российской императрице, а теперь смотрел на нее и довольно улыбался, но не по поводу ее шутливого воспоминания о наказе детям, а просто дивился тому, что за короткий срок своего пребывания здесь он так много сделал, и тому, что он видел перед собой. До недавнего времени у России и Франции были прохладные отношения, Россия воевала с Турцией, а Франция всеми средствами поддерживала Турцию. Да разве дело было только в этом? А сейчас война закончилась, заключен новый договор между Россией и Турцией, подтверждающий условия Кючук-Кайнарджийского мирного договора, налаживаются мирные отношения. Да и с присоединением Крыма к России Турция и все европейские страны согласились. За это время граф де Сегюр, много раз встречаясь и разговаривая с Екатериной II, изучил ее характер, ее силу и ее слабости и теперь, глядя на нее, 58-летнюю всевластную императрицу, на ее орлиный нос, не утративший прелести рот, голубые глаза и черные брови, приятный взгляд и привлекательную улыбку, на ее широкие платья с пышными рукавами, напоминавшие старинный русский наряд, скрывавшие полноту и другие недостатки, которыми наделило ее все истребляющее время, неожиданно понял, почему так легко и просто она сменила юного любовника Ермолова на не менее юного Александра Дмитриева-Мамонова, веселого и остроумного красавца, которого императрица прозвала Красным Кафтаном. Ермолов хотел соперничать с Потемкиным, пытался «подсиживать» могущественного властелина юга России, а это шло вразрез с намерениями императрицы, которых упрямый Ермолов не сумел разгадать, и это было не личное дело, а государственное. Вот и поплатился… Граф де Сегюр полностью отключился от того, что происходило за обедом… Увлекающийся ум графа поглощен был размышлениями о колоритной фигуре князя Потемкина. Граф де Сегюр еще перед отправкой в Россию кое-что знал о положении в стране, а когда приехал сюда, сразу понял, с кем придется решать свои дела. Во время поездки императрицы в Москву он попытался сблизиться с Потемкиным. Но почему императрица была холодна с ним, Потемкин тоже? И тогда же он, оставшись наедине с князем, спросил, чем объяснить эту неприветливость, не кроется ли за всем этим какая-либо придворная интрига, похожая скорее на сплетню, о которой он ничего не знает.

– Да, – согласился князь, – императрица сегодня не в духе, я тоже, но ни вы, ни ваше правительство тут не виноваты, виноваты английские министры, которые действуют наперекор всем дружественным уверениям и расстраивают наши намерения. Я уже давно говорил императрице, что они не любят ее, возбуждают против России Германию, Польшу, Турцию. Прусский король, осторожный и подозрительный, не может нам простить союз с Австрией, и он вместе с немецкими герцогами и князьями укрепляет опасный союз против Австрии. И теперь мы знаем, что английский король, на которого Австрия полагалась, начинает действовать во вред нам и в качестве курфюрста Ганноверского присоединяется к прусскому королю и к его Союзу князей. Эта перемена в английской политике нарушает наши предположения, это нас очень рассердило, и я не знаю, что бы дал, чтобы отомстить им.

Граф де Сегюр воспользовался негодованием князя и спросил:

– Если вы хотите отплатить им, то можете это сделать скоро и легко, и притом вы вправе это сделать: лишите их исключительных преимуществ в торговле, которыми они пользуются в России назло другим народам и во вред им самим.

Тут князь улыбнулся:

– Я вас понимаю, но слушайте, я буду говорить с вами, как с другом. Двор ваш давно уже желает заключить торговый договор с нами. Теперь приспело время, воспользуйтесь этим. Вы увидите, что императрица оставила прежние свои предубеждения против Франции, она теперь недовольна англичанами. Не пропускайте такого благоприятного случая, предложите ей условия договора и союза, и я даю вам слово, что буду помогать, чем могу.

– Я охотно последую вашим советам, но между нашими дворами установилась такая холодность, что я опасаюсь подобной попытки, хотя успех обрадовал бы наш двор. Я боюсь оскорбить достоинство нашего короля таким смелым предложением от его имени.

– Ваши опасения неосновательны, – сказал Потемкин. – Впрочем, если вы уже до того осторожны, то послушайте моего совета: мы с вами не раз толковали о торговле, теперь предположите, что у меня память слаба, напишите мне то, что вы мне часто изъясняли как личное ваше мнение, только изложите ваши мысли в виде конфиденциальной ноты, можете даже не подписывать своего имени. Таким образом, вы ничем не рискуете. Вы можете быть уверены, что я буду осторожен и что прочие министры узнают об этом тогда, когда вы получите удовлетворительный ответ, на основании которого вы можете представить официальную ноту в обычном порядке. Но куйте железо, пока оно горячо. Мне бы хотелось, чтобы дело уже было сделано.