Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

В письмах Ростопчина подчеркивается, что Александр в это время еще не закончил своего образования, а баденская принцесса была хорошо образована, она знала историю, географию, литературу и даже философию. Она успела многое прочитать в Карлсруэ и, приехав в Россию, продолжала не только читать, но и делать выписки из книг. Беда в том, что среди ее окружающих было мало образованных людей. Невежество людей поражало ее. Только Головина и Толстая. И Александр мало чем интересовался…

«Эти разнородные направления супругов сказались только впоследствии, но зародыши недоразумений на этой почве можно было заметить в Екатерининскую эпоху. Александр, как чуткий ко всему окружающему, не мог не видеть, насколько его супруга была образованнее его самого, и едва ли в беседах с ней он мог часто удовлетворить ее любопытство и жажду знаний. И Ростопчин вполне правильно отдавал должное вновь приезжей великой княгине» (с. 67).

Точно такое же поручение императрица дала графу Румянцеву еще раз – поездить по княжеским дворам и подыскать невесту великому князю Константину Павловичу. И на этот раз, исполняя поручение императрицы, граф Румянцев посетил принцев Нассау-Вейльбургского, Нассау-Усинген, у принца Кобургского понравилась ему принцесса Юлия. И в мае 1795 граф Румянцев написал Екатерине II, что невест нашел он много, но понравилась ему лишь Юлия Кобургская, а что делать с другими невестами, он не знает: опасается, что невесты могут побить его, если им не достанется русский великий князь.

4. Новые заботы в Петербурге

«В конце 1795 г. граф Н.П. Румянцев снова прибыл в Петербург, но с намерением не возвращаться более во Франкфурт» – таково было сообщение биографа П. Майкова в «Русском биографическом словаре» (СПб., 1913. Т. 16. С. 503). Николай Петрович возвратился в Петербург с чувством исполненного долга.

Повидал тетю Анну Никитичну Нарышкину, пожаловался на свою нелепую судьбу, заставившую провести много лет на чужбине. Анна Никитична была в хороших отношениях с князем Платоном Зубовым, поехала к нему на прием, замолвила словечко за своего талантливого племянника, который ищет места в Петербурге. Князь Зубов подумал и предложил графу Румянцеву место члена Коллегии иностранных дел. Правда, вскоре выяснилось, что обстоятельства изменились, и от этого предложения пришлось отказаться.

Николай Петрович побывал и в Гатчине, у великой княгини Марии Федоровны и великого князя Павла Петровича. Отношения великокняжеской четы с императорским двором оказались напряженными, а вот мнения по разным вопросам, которые так сближали их в прошлые времена, совпали. Удивило графа Румянцева то, что гатчинский двор был выстроен по прусскому образцу: солдаты и офицеры в прусской форме, повсюду часовые, шлагбаумы, окрашенные в черный, красный и белый цвет, как он видел несколько лет тому назад в Пруссии, часовые спрашивают имена тех, кто въезжает во двор. Здесь царила совсем иная обстановка, чем в Петербурге и Царском Селе. Много времени говорили об Александре, о его женитьбе, о его жене.

Николай Петрович узнал, что великие князья Александр и Константин часто бывают в Гатчине. Павел Петрович решил, что его сыновьям пора заняться военным делом, и сначала сыновья приезжали в Гатчину по одному дню в неделю, потом по четыре дня. Александр и Константин командовали своими батальонами, занимались учениями, парадами, маневрами. С шести утра до часу дня великие князья пребывали то в Гатчине, то в Павловске, то в Царском Селе, учились, как выражался Павел Петрович, «уму-разуму по нашему, по-гатчински».

Николай Петрович, конечно, знал, что великий князь Павел Петрович, прочитав в газетах о начале Французской революции и переменах в управлении страной, испытал страшное моральное потрясение, – ведь рушилось высокое представление о монархической власти и отменялись священные законы, существовавшие веками. И вокруг него были гатчинские офицеры и придворные, привыкшие лишь слушать приказания великого князя и строго им следовать, по сути исполнители, не понимавшие европейской политики и не знавшие законов просвещенного века, по которым развивались события, в том числе и во Франции. И ничего посоветовать великому князю не могли. Графу Румянцеву рассказывали, что как-то великий князь Павел Петрович, читая газеты в кабинете императрицы, гневно оценил обстановку во французском Национальном собрании:

– Что они все там толкуют! Я тотчас все бы прекратил пушками.

– Ты не понимаешь, что пушки не могут воевать с идеями? – возразила Екатерина II. – Если ты так будешь царствовать, то не долго продлится твое царствование.