Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные

- Хуже... - Бывший гренадер опять задохнулся, с хрипом и бульканьем. - Вы любых нехристей хуже, слуги сотонины... Петрушки-чертушки, наместника диаволова, холопи...

Острие шпаги коснулось заросшей диким волосом шеи гренадера. У меня за спиной затаили дыхание.

- Легкой смерти просишь? Шиш тебе. Хотел добить по-простому, да теперь нельзя. Коли доживешь - колесуют.

Покидав битых разбойников, как дрова, в сани - мертвых вниз, раненых сверху - мы скоро добрались до пограничного селения. Шайка, судя по всему, пришла из-за литовского рубежа - стражников надлежало поставить в известность. Здесь почему-то распоряжался молодой гвардейский сержант с румянцем во все щеки, при виде генерала смутившийся как красна девица. Приняв трупы и последнего еще дышащего татя, он, заикаясь на каждом слове, промямлил:

- Г-господин генерал, п-приказано никого не п-пускать ч-через р-рубеж!

- Не пускай, коли приказано - мне-то какое дело?!

- И в-вас...

- Ч-чего?! - Я тоже начал заикаться от такой наглости. - Как ты можешь меня не пустить?! Кто мог приказать такую херню?

- Его В-величество г-государь П-петр Алексеевич!

- Ты что, лично от государя приказы получаешь?

- Н-нет...

- Кто твой начальник?! Подать его сюда! Не дай Бог, вы с ним чего намудрили - кнутом обдеру обоих!

Пробиться с боем через юного сержанта и полдюжины солдат труда бы не составило, но нехорошо как-то... Не разбойники все же. Тем более, людям и коням все равно нужен отдых. Преображенского офицера, прискакавшего дня через два, я помнил - не по имени, так в лицо. Он был на Пруте.

- Да что у вас творится, капитан?! Скажи толком! Не то обоим с сержантом морды расшибу - жалуйтесь потом кому хотите!

- Не гневайтесь, Александр Иванович. Я наивеличайшее к вам питаю почтение. Только пропустить без именного повеления кого угодно, хоть Господа Христа - казнену быть от государя.

Помявшись, он шепотом поведал о бегстве царевича. Понятно было, что розыск по этому делу меня, как иностранца, не касается - но приказ есть приказ...

Я достал царское письмо, коим мне предписывалось прибыть в Амстердам:

- Читай. Подпись видишь?

- Господин генерал, можно забрать?

- Нельзя. Список сними. Не положено тебе даже читать сие, да ладно уж... Про войну шведскую что нового слышно?

Гвардеец только развел руками: баталий не было. Последний год противостояние с Карлом зашло в тупик. Датчане, пруссаки и ганноверцы взяли Висмар, последний оплот неприятеля в Германии. Ливония и Финляндия давно заняты русскими войсками. Но упрямый король не проявлял ни малейшей склонности к миру, приготовляясь и дальше драться со всеми своими врагами. Достать его через Балтийское море - никак...

Швеция хоть и находится на полуострове, в стратегическом отношении может быть приравнена к островным государствам. Путь вокруг Ботнического залива для крупных отрядов непреодолим: отсутствие провианта, бурные реки поперек пути на каждом шагу. Легкие силы могут действовать, но только при поддержке с моря. Со стороны Норвегии - заросшие лесом горы, на дорогах множество удобных для обороны дефиле. Если даже преодолеть сии природные крепости - выйдешь не к жизненным центрам страны, а на ее задний двор, в малонаселенные чащи, где кормить армию нечем.

Создать флот - история долгая. И дорогая. Почти всех опытных моряков из Таганрогской гавани государь забрал на холодный север. Все равно не хватало, чтобы превзойти врага. Король датский, имеющий боевых судов вровень со шведами, и курфюрст ганноверский, тихой сапой пролезший в английские короли, могли бы помочь - но что-то не заладилось. Похоже, грядущего русского могущества союзнички опасались больше, чем угасающего шведского.

Состояние войны сохранялось, однако прямых баталий в ближайшие год или два явно не предвиделось. Вместо этого - какие-то темные интриги при европейских дворах... Чего доброго, те кто умеет их плести, окажутся в большем фаворе у царя, чем воинское сословие! Надо создать себе независимое положение и найти другое дело, кроме войны, чтобы в дни мира не остаться задвинутым в пыльный угол.

Без приключений совершив остальной путь, в конце января я прибыл в Амстердам, где обрел государя, сраженного жестокой лихорадкой. Неугомонная натура Петра понуждала его даже во вред здоровью заниматься делами, сколько сил хватит. Ему каждый день докладывали обширную дипломатическую переписку. Головкин, Шафиров, Толстой - из посольских; Василий Долгоруков, Борис Куракин и приятель мой Иван Бутурлин - из генералов составляли ближний круг его помощников. В недолгом времени приехала к супругу Екатерина, задержавшаяся по пути в Везеле для родов: несчастный младенец прожил только один день. Вельможи заметно нервничали, не имея уверенности в выздоровлении царя, в то время как наследник престола находился в бегах неведомо где и замышлял неведомо что.