Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные

Единственным просветом среди свинцовых туч стал пузатый пакет, доставленный из Остенде боцманом Лошаковым. 'Святой Савватий' сходил в Кантон и обратно быстрей, чем ожидали: всего лишь за полтора года. Груз чая, шелка и фарфора принес компании без малого двести флоринов прибыли на каждую вложенную сотню. Лука Капрани, довольный успехом, даже преодолел отвращение к эпистолярному жанру и надиктовал корабельному писарю подробный отчет. Тайно снятая копия судового журнала прилагалась. Под обложкою сей тетради скрывались ужасные бури и утомительный штиль, бесконечная пустыня моря и смертельно опасные земли, изнурительная цинга и скоротечные тропические лихорадки, издевательски вежливые чиновники богдыхана и простодушные людоеды Африки. Близ острова Борнео 'Савватия' пытались абордировать китайские пираты, вооруженные новенькими голландскими мушкетами; но соединенная злоба Европы и Азии оказалась бессильна. Лошаков со скрытой гордостью участника поделился впечатлениями сей баталии и передал изустно мнение капитана о восточных разбойниках. Мнение пренебрежительное: Лука считал, что китайцы вправе надеяться на успех лишь при десятикратном численном превосходстве, а в открытом море их джонки за быстроходным кораблем просто не угонятся. Единственный шанс азиатов - застичь добычу на якоре у дикого берега, покуда команда набирает воду. Если же в Восточных Индиях императорским судам станут доступны испанские порты, в первую очередь - город Манилов на Филипповских островах, то путешествия сделаются не опасней, чем у берегов Европы.

Несмотря на стесненность в деньгах, я нашел возможность гратифицировать капитана и команду сверх компанейского жалованья. Распорядился набрать для следующего плавания молодых матросов, оставив лишь необходимое число опытных - а всех, кого можно, перевести на новые суда, что строились на баженинской верфи. Осип Андреич умер два года назад; один младший брат Федор продолжал семейное дело. Сокращение казенных заказов по окончании шведской войны могло бы его разорить, когда б не моя компания. Два корабля ('Святой Герман' и 'Святой Иринарх') доделывались на плаву, два обрастали шпангоутами на стапелях, еще для полудюжины сушился под навесами лес. При таком размахе трудности явились с подбором не только команд, но и названий. Святых Вассиана, Иону и Лонгина отвергли суеверные моряки: имена подвижников, утопших на море в шторм, были бы в сем качестве неуместны. Погубленного властью митрополита Филиппа отклонил я, дабы избегнуть дурного предзнаменования. Многие местночтимые праведники не без подозрения были, как особо любимые адептами старой веры. Вокруг престола царя небесного тайных интриг не менее, чем на земле. Сверх того, планировалась фиктивная продажа нескольких судов компании, устроенной в Турции: мои агенты скрывались за спинами архипелагских греков, и демонстративно христианские названия могли вызвать приступ фанатизма у османских пашей. Потому в ход пошли герои древности: Ахиллес, Гектор, Аякс и другие, сквозь бездну минувших веков ни в ком не будящие вражды. Новая линия кораблей строилась без спешки, из хорошо просушенного дерева, по исправленным чертежам. Акцент на быстроту и способность идти круто к ветру был еще усилен. Осадка в итоге получилась больше, чем у стопушечников; но за пределами Балтийского и Немецкого морей этот недостаток - не первостепенный.

При начале последней войны вызывало большое опасение, не придут ли мои коммерческие прожекты в упадок без хозяйского глаза. К счастью, тревоги не оправдались. Молодые мастера и приказчики, прошедшие учебу на заводах Кроули, вели дело настолько хорошо, что в глубинах души рождалась ревность. Обходятся без меня? Может, я уже и не нужен?! Впрочем, оставались заботы, с которыми им не сладить. В первую очередь - политические опасности. Регулярная корреспонденция со множеством людей на пространстве от Уральских гор до Бристоля и Ливорно позволяла держать руку на на пульсе Европы. Пульс частил, больного лихорадило. Людовику Пятнадцатому сыскали новую невесту, выбранную не иначе как в бреду: отклонив дочерей царствующих монархов, французы женили юного короля на Марии Лещинской, наследнице жалкого изгнанника. Кроме шлейфа свадебного платья, сия перезрелая девица влачила за собою иной, увешанный наследственными претензиями к России, словно хвост бродячей суки - репьями. Ее батюшка, бывши в юности клиентом Карла Двенадцатого и врагом Петра, сохранял прочные связи с Оттоманской Портой и Швецией. Став тестем французского короля, он очевидным образом делался кандидатом на польский престол после Августа (здоровье коего было подорвано излишествами) и потенциально - душой враждебной нам коалиции. Правда, шведов год назад удалось склонить к союзу; но как долго сейм сможет противиться соединенному напору английских и французских денег? Две державы, положившие тысячи солдат в ожесточенных войнах между собою, после испанского демарша стали на удивление дружны.