Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4. (СИ)

- Велик Аллах! Вы совершили богоугодное дело, уничтожив этих врагов - но отступники коварны! Они обманули честных воинов, чтобы заставить мусульман убивать друг друга! Сюда идут янычары. Спасайтесь! И поднимайте народ против изменников. Да свершится воля Аллаха!

При сей последней фразе полагается воздеть очи горе и ответно восславить Всевышнего, хотя бы в мыслях. Когда же взоры моих невольных помощников вернулись на грешную землю, самозваного хаджи среди них не было. Лишь мелькнула над головами зевак выцветшая зеленая чалма и пропала в кривых переулках. Городская стража, прибывшая на место поножовщины, обнаружила трупы - и ни в чем не виноватых зрителей, наперебой рассказывающих, как все случилось. Оказывается, ни один правоверный не прикасался к людям из свиты русского посла: всех покромсал выскочивший из кареты старикашка. Ужас, какой злой - прямо шайтан!

Повернув несколько раз в случайных направлениях, я чуть не заблудился на узких константинопольских улочках. Наплевать. Главное - уйти подальше и сыскать, где бы затаиться. Совсем потерять ориентацию не позволят Галатская башня и многочисленные минареты, видные почти из любой дыры. И не спешить! Походка должна быть степенной, сообразно возрасту и обличью. Балахон подпоясать: а то в него можно двух таких завернуть. Только чем? За неимением лучшего, оторвал узкую полоску от чалмы. Убыль почти незаметна; в городе же такая прорва живописных оборванцев, что еще один ничьего внимания не привлечет. Если, конечно, не выказывать чуждую сущность своим поведением. Внешность не выдаст. Турок со славянскими корнями - великое множество; среди бошняков и арнаутов найдутся и такие, кто говорит по-турецки хуже меня. Плохо, что денег нет. Экая незадача: я ведь, вообще-то, миллионщик... Жаль, что не удалось хотя бы обшарить убитых - но нельзя было. Никак нельзя. Когда идешь по тонкому лезвию над бездной, малейшая фальшь может разрушить хрупкую магию и оборвать нить власти над толпой. Предел ее натяжения мне дано чувствовать с детства.

Изрядно поблуждав, вышел к мечети. Не к одной из главных и знаменитых: к скромной и небогатой, где молятся ближайшие кварталы. Зато рядом с нею имелось текке: нечто среднее у магометан между монастырем и караван-сараем, где привечают паломников. Кров и пищу в такой обители дают бесплатно, и само слово 'текке' означает по-турецки дармовщину.

Кучка нищих, толпящихся у дверей, ревниво скосила глаза на свежего пришельца. Дармовщины, как известно, на всех не хватает - всегда и везде, так мир устроен. Достается же она тому, кто убедительней себя аттестует. Что ж, попробуем...

- Мир вам, милость Аллаха и благословение Его! Найдется ли местечко у здешнего очага для несчастного боснийского хаджи, ограбленного проклятыми кяфирами прямо на пути из Мекки?!

Рослый турок, стоящий прямо в дверях и закрывающий путь простым побирушкам, обвел меня внимательным взглядом и чуть посторонился - ровно настолько, чтобы пройти одному худому человеку.

- Проходи, почтенный. Как зовут тебя?

- Але... Али-бей из Травника. Нет ли тут моих земляков?

- Сейчас нет. Из Боснии редко бывают.

- У нас война только что закончилась. Надеюсь, теперь будет больше желающих почтить дом Пророка, да благословит его Аллах и приветствует!

- Сегодня кашеварит Каландар-ата. Подойди к нему: он и накормит, и место для ночлега отведет.