Жизнь и любовь (сборник)

Чем больше прожито лет, тем дальше, во времени, отдаляются пережитые события. И воспоминания о них все с большей ностальгией тревожат человека. Вот и наш герой, довольно преклонного возраста часто стал вспоминать различные ситуации и истории, в которые случалось попадать, Вспоминается трагедия, которая случилась в Забайкальской тайге. Много прошло с того времени лет, а в памяти сохранились мельчайшие подробности пережитого. В августе в тайгу потянулся народ, богатый урожай грибов, ягод и кедрового ореха обещал людям неплохие заработки, да и запасы на зиму от таёжных щедрот. Шел 1947 год, год тяжелых последствий Великой отечественной войны. Туда выезжали и заготовители. Прокладывали тележники, завозили бочки, соль для засолки грибов, мешки, короба, продукты и т. п. Люди шли в тайгу часто семьями. Знали свои места. Добирались к ним кто как мог. Иногда более суток тратили, чтобы дойти до заветного места. Тайга огромна, всем хватит её богатств. Каждый из проводников, как правило, шёл тропой известной только ему. На ночь разжигали костёр и отдыхали. На себе несли всё, что необходимо для пребывания и работы в тайге. А труд там от восхода солнышка и до его захода. Дикие заросли, хребты, пади и каменистая почва само пребывание там делали нелёгким. Нашему герою в тот год, исполнилось, шестнадцать лет. Он второй день переносил свой скарб от тележника. Это таёжная дорога, по которой можно доставить груз на телегах до полного бездорожья. После чего, вьюком или на волокушах, а дальше можно пройти только пешим с поклажей на плечах к намеченному месту. От тележника до зимовья ходу было, полный, день. Зимовье это он нашёл ещё в прошлом году. А в этом в конце июля забросил туда, кой-какой, инструмент, охотничье снаряжение, соль, сахар, муку, сухари. В зимовье давно не жили. Оно обветшало. Вот он его и подремонтировал загодя. А так то, оно было довольно просторным. Обычно, зимовье строят на двух-трёх человек, а в этом свободно могли разместиться пятеро, и печь была хорошо сложена, камень подобран один к одному, даже, хоть и треснутая, но чугунная плита на ней и дверка настоящая. Накрыл он новую кровлю из коры елей, она хорошо снимается со ствола и получается отличный материал для крыши, сверху засыпал землёй и камнями, вставил стекло в оконце. Оно хоть и маленькое, но всё же, плохо без него. На дверь установил новые петли, обновил нары, уложил на них накошенную и подсохшую траву. В общем, привел жильё в порядок.

Всё началось после одного разговора со старым охотником – бурятом, он жил в небольшом доме, стоявшем во дворе образованного домами, которые выходили своими фасадами на улицы в центральной части города. Дом этот был размером примерно пять на шесть метров, с шатровой крышей из лиственничной дранки.

Внутри дом был точь-в-точь, как юрта, правда, не считая большой русской печи, которая стояла сразу направо от входа, и поэтому не портила общего колорита убранства. Между печью и стеной располагался от пола и почти до потолка ступенчато своеобразный «иконостас». Здесь располагались литые из бронзы, фигурки божков, различных зверей, стихий, в виде змей и драконов, и много различных по размерам и формам будд. Перед каждым из них стояли маленькие пиалки, чашечки и другие ритуальные принадлежности, в уголке висела на длинной красивой ручке кисточка из пушистых перьев для смахивания пыли. У других стен были уложены стопами ковры, одеяла, подушки и прочие принадлежности. Несколько ярко разрисованная национальными орнаментами сундуков установленных друг на друге заполняли промежутки. В простенке, между окон, висели старинные ружья и охотничьи ножи, над ними, под самым потолком красовалась огромная голова сохатого, на рогах которой висело множество разноцветных ленточек. На полу расстелен большой персидский ковёр, в центре которого расположился низенький, расписанный в национальном стиле, столик, вокруг него разостланы, толстые круглой формы так же украшенные орнаментами подстилки из кошмы. Весь этот колорит убранства создавал полное впечатление настоящей бурятской юрты зажиточного владельца. Ата Ташты-бай, так звали хозяина этого дома, свою жену он давно похоронил, еще тогда, когда жил в улусе в северных краях Бурятии и теперь с ним жила его младшая дочь, Кутай.

Проходя мимо, Вячеслав часто видел его сидевшим на скамейке, возле своего дома. Старик всегда был в национальной одежде, подпоясанного широким поясом из длинных кусков материи красного и зелёного цветов обмотанным, вокруг пояса два раза, концы которого заправлены внутрь, на голове шапка с кисточкой круглая, конусная, отороченная куньем мехом.

Смуглая кожа, густые седые брови, узкие слегка раскосые глаза и седая редкая бородка, на большой скуластой голове, говорили о его преклонном возрасте. Во рту он постоянно держал трубку из чеканного серебра, подаренная его другом охотником, давно покинувшем этот мир.