Жизнь и приключение в тайге

Кроме этих главнейших свойств характера подлинного путешественника, Н. М. Пржевальский указывал еще ряд (по его выражению) «деталей личности»: он должен быть «отличным стрелком», и еще лучше «страстным охотником», не должен гнушаться никакой черной работой, как, например, вьючения верблюдов, седлания лошадей, укладки багажа и пр.», «не должен иметь избалованных вкусов и привычек, ибо в путешествии придется жить в грязи и питаться чем бог послал; не должен знать простуды, так как зиму и лето станет проводить на открытом воздухе, должен иметь ровный, покладистый характер, чем быстро приобретет расположение и дружбу своих спутников» [13]

.

В. К. Арсеньев отвечал буквально каждому из этих требований: он не обладал, правда, атлетическим сложением, но отличался замечательной физической выносливостью: его сухощавая, ладно сложенная фигура и его быстрая легкая походка как нельзя лучше соответствовали той жизненной цели, которую он поставил себе. В полной мере обладал он и той «нравственной силой», которой требовал от путешественника Пржевальский. Вполне применимы к Арсеньеву и дальнейшие черты, характеризующие, по Пржевальскому, личность идеального путешественника: «прирожденная страсть к путешествиям», «беззаветное увлечение своим делом», абсолютное отсутствие избалованности и полное отсутствие свойств «белоручек» и, наконец, замечательно ровный характер и уменье устанавливать идеальные товарищеские отношения со всеми участниками экспедиции, отнюдь не нарушая и не колебля необходимой в экспедиционном отряде четкой дисциплины. Вполне подготовлен был В. К. Арсеньев и для ведения обязательных для путешественника-географа разносторонних научных исследований.

Еще одно чрезвычайно важное в принципиальном отношении требование выдвигал Пржевальский: «… в далеких и диких странах Азии путешественник, помимо научных исследований, нравственно обязан высоко держать престиж своей личности, уже ради того впечатления, из которого слагается в умах туземцев общее понятие о характере и значении целой национальности» [14]

. Другими словами, речь шла о чести и достоинстве русского имени, о котором должен тщательно и неукоснительно заботиться путешественник и соображениями которого должен руководствоваться он в особо трудные и решительные моменты. Это требование было аксиомой и для Арсеньева. Условия путешествия в пустынях и горных областях Центральной Азии, зачастую среди враждебного окружения, были иными, чем в Уссурийской тайге; иной характер имели и встречи с населением, но вопрос о чести русского имени стоял для Арсеньева столь же остро, как и для Пржевальского. И, как известно, он блестяще разрешил его. Недаром среди угнетаемых со всех сторон разными хищниками малых народностей Приморья очень скоро сделалось легендарно популярным имя «русского капитана».

К сожалению, у нас мало материалов, чтоб исчерпывающе осветить образ Арсеньева как путешественника. Существующие немногие воспоминания и рассказы об Арсеньеве относятся преимущественно к последним годам его жизни. Спутники же его ранних экспедиций, за исключением П. П. Бордакова, не оставили никаких воспоминаний о своей совместной работе с ним. Очень важен для понимания В. К. Арсеньева как начальника и руководителя экспедиции очерк И. А. Дзюля [15]

. Но и у И. А. Дзюля и у П. П. Бордакова даны только самые общие зарисовки, не позволяющие охватить образ В. К. Арсеньева в его гармонической цельности. В 1949 г. в Алма-Ате вышла небольшая брошюрка П. П. Бордакова (А. Г. Петрова) «В тайге». Она содержит воспоминания о путешествиях автора по Дальнему Востоку в период 1906–1910 гг.; одна из глав, входящих в эту брошюру, посвящена специально В. К. Арсеньеву(«В. К. Арсеньев- русский путешественник-исследователь»). К сожалению, эти воспоминания носят беглый характер, и в них мало характерных подробностей. Об Арсеньеве П. П. Бордаков пишет так: «Благороднейший по натуре человек, Арсеньев обладал дарами истинного путешественника: железной настойчивостью, неутомимостью и той острой наблюдательностью, от которой не ускользнет ни одна мелочь. К тому же он горячо любил свое дело» [16]. Более интересны в этом отношении его выдержки из дневника, затерявшиеся на страницах детского журнала («Юная Россия», 1914) [17] и являющиеся ценным